Экумен, как правило, вершил государственные дела. С одной стороны этого огромного круглого зала было выделено место для магов — закрытые ниши, в которых они могли хранить свои орудия, лавки и столы, где они могли выполнять свою работу под пристальным взором своего господина.
Именно в этот конец Зала Приемов направился Элслуд, как только поднялся в башню вместе с Экуменом. Здесь были все колдовские атрибуты: маски, талисманы и амулеты, которые не просто было бы назвать, все выполненные очень искусно, разложенные на подставках и столах, свисающие со стен. На подставке горела единственная толстая коричневая свеча, чье пламя поблекло в холодном утреннем свете, просачивавшемся через высокие узкие окна.
Задержавшись, чтобы пробормотать тайное слово, лишь из предосторожности, Элслуд потянулся сдвинуть в сторону занавеску, скрывавшую нишу. Здесь сатрап дозволил ему держать некоторые личные книги и приспособления. Отодвинутая занавесь открыла замершего на высокой полке огромного черного сторожевого паука, временно обездвиженного тайным словом. Высокий маг протянул длинную руку мимо паука и снял с полки пыльный том.
Когда он был извлечен на свет, Экумен увидел, что это была отпечатанная на превосходной бумаге и в отличном переплете книга Старого Мира, которая пережила уже не одно поколение пергаментных копий. Технология, подумал сатрап и невольно вздрогнул, наблюдая за тем, как нетерпеливые пальцы Элслуда уверенно перелистывают удивительные белые страницы. Нелегко было человеку, обитающему в мире, который он считал разумно устроенным, современным и стабильным, принять реальность подобных вещей. Даже Экумену, который видел свидетельства существования техники и имел с ними дело чаще, чем большинство других людей. Эта книга была не единственной реликвией Старого Мира, хранящейся в стенах его Замка.
А где-то за замковыми стенами ожидал, когда же его обнаружат, Слон. Экумен возбужденно потер руки.
Поднеся книгу к окну, к свету, Элслуд, по всей видимости, отыскал в ней интересующее его место. Теперь он молча читал, кивая сам себе, словно человек, чьи подозрения подтверждались.
Наконец маг откашлялся и заговорил.
— Это была цитата, господин Экумен, почти слово в слово. Отсюда — то ли предания, то ли истории Старого Мира, я не знаю точно. Я переведу. — Элслуд снял свой колпак мага, открыв копну серебристых волос, еще раз откашлялся и начал читать твердым голосом:
— И сказал великий Дерхан демону Кэмену: «Ни днем, ни ночью убью я тебя. Ни клинком, ни из лука. Ни пальцами, ни кулаком… Ни сухим, ни мокрым».
— Дерхан?
— Один из богов, господин. Повелевающий молниями…
— И Слонами? — В голосе Экумена прозвучал легкий сарказм. «Слоном» звалось некое существо, реальное или мистическое, Старого Мира. Здесь, на Разоренных Землях, изображение этого животного можно было увидеть в нескольких местах: выбитым или нарисованным на металлических изделиях Старого Мира, вышитым на уцелевших клочках одежды Старого Мира, которые доводилось видеть Экумену, и нарисованным, вероятно в еще более древние времена, на скалах в Расколотых горах.
А теперь непонятным образом Слон оказался символом тех, кто называл себя Вольным Народом. И, что еще важнее, воплощение этого символа продолжало существовать в виде некой реальной силы, скрытой где-то в этих краях, отказывающихся признать Экумена своим покорителем — так уверяли сатрапа маги, и он сам верил в это. По всем признакам эта земля принадлежала ему, а Вольный Народ был всего лишь отребьем, находящимся вне закона; и все же колдовство его магов предостерегало, что без власти над Слоном его правление обречено на гибель.
Тем не менее, ответ Элслуда прозвучал для Экумена действительно неожиданно:
— Возможно, господин, очень возможно. По крайней мере, на одном изображении, которое я где-то видел, Дерхан показан восседающим на животном, которое, как я уверен, и есть Слон.
— Тогда читай дальше.
В голосе Экумена явственно прозвучала угроза; маг поспешно прочел:
— «Но убил он его в утренних сумерках, обрызгав морской пеной». Имеется в виду, что Дерхан убил демона Кэмену.
— Хм. — Экумен только теперь обратил кое на что внимание: Дерхан — Арднех, Кэмену — Экумен. Конечно, магическая сила могла заключаться в словах, но вряд ли — в этой простой перестановке букв. Открытие явной игры слов скорее принесло ему облегчение, чем встревожило. Старик, не в состоянии нанести ответный удар, все же вложил в предсмертную угрозу нечто неуловимое. Неуловимое же представляло собой трудный предмет даже для магии.
Экумен заставил себя слабо улыбнуться.
— Довольно хрупкий демон, раз он умер от небольшого морского душа, — прокомментировал он.
Почувствовав облегчение, Элслуд позволил себе тихо рассмеяться.
— Насколько я припоминаю, господин, этот демон, Кэмену, хранил свою жизнь, свою душу, скрытой в морской пене. Поэтому он был бессилен перед ней. — Элслуд покачал головой. — А ведь можно было бы подумать, что это весьма разумный выбор укрытия.
Экумен несогласно что-то проворчал. Услышав звук шагов, он обернулся и увидел входящего в Зал Приемов Зарфа. Зарф был моложе и ниже Элслуда и представлял менее популярное магическое учение. По внешнему облику Зарфа можно было принять за торговца или преуспевающего фермера, — если бы не ручная жаба, которая хала сейчас под полой наброшенного на его плечи плаща, полностью, за исключением выпученных глаз, скрытая от постороннего взора.
— Ты уже закончил осмотр тела старика? И это ничего тебе не дало?
— Из осмотра ничего нельзя выяснить, господин. — Зарф попытался стойко выдержать взгляд Экумена, затем отвел глаза. — Я могу позже провести дальнейшие исследования — но это ни к чему.
С молчаливым, но очевидным неудовольствием Экумен разглядывал обоих магов, которые ждали, что же воспоследует, застыв в неподвижности, в своем страхе довольно сильно напоминая детей. Власть над такими могущественными людьми, как эти, служила сатрапу источником непрерывного наслаждения. Конечно, не благодаря неким врожденным качествам или талантам Экумен мог властвовать над Элслудом и Зарфом. Превосходство над магами было дано ему Востоком, и они хорошо знали, как эффективно он мог распорядиться своей властью. Ручная жаба, не опасаясь наказания, пронзительно заквакала, радуясь чему-то своему.
Дав магам время оценить возможные последствия своего гнева, Экумен произнес:
— Поскольку ни один из вас не может мне сказать ничего существенного, вам лучше заняться своими кристаллами и чернильницами и попытаться что-нибудь узнать. Или кто-нибудь из вас может предложить более действенный способ?
— Нет, господин, — смиренно сказал Элслуд.
— Нет, господин. — Но затем Зарф отважился на попытку оправдаться. — Поскольку этот Слон, которого мы ищем, несомненно не живое существо, но детище… техники, науки… — Зарф все еще с трудом подбирал слова, звучащие абсурдно. — …найти его, узнать о нем хоть немного сверх того, что мы уже знаем, что-нибудь существенное и важное, это может быть не под силу никакому прорицателю… — Голос Зарфа пресекся от страха, когда его взгляд снова упал на лицо Экумена.
Экумен устало пересек Зал Приемов, открыл дверь и поставил ногу на лестницу, ведущую в его личные покои. — Найдите мне Слона, — приказал он просто и угрожающе, после чего начал подниматься. Когда он скрылся из вида, до магов донесся его голос: — Пришлите ко мне командующего воинами и командующего рептилиями. Я желаю укрепить свою власть на этой земле, и сделать это быстро!
— Приближается день венчания его дочери, — прошептал Зарф, огорчено кивая. Они с Эслудом хмуро переглянулись друг на друга. Оба они знали, насколько важно для Экумена, чтобы его власть была или по меньшей мере казалась непоколебимой и полной в день, когда господа и госпожи ближайших сатрапий прибудут сюда на венчальные торжества.
— Пойду вниз, — в конце концов вздохнул Элслуд, — и попытаюсь вызнать что-нибудь по телу старика. И прослежу, чтобы к сатрапу вызвали тех, кто ему нужен. А ты останешься здесь и снова попробуешь добиться какого-нибудь полезного видения. — Зарф, согласно кивая, уже спешил в нишу, где держал собственные приспособления; разлив лужицу чернил, он уставился в нее.
