уж просто прийти в этот замок, наводненный армией колдунов и воинов Запада; даже демонам приходится избегать некоторых опасностей. Следовательно, он явился по важному делу.
Не отрывая руки от глаз, Чап спросил:
— И чего же хочет от меня моя дама теперь?
Образ демона безжалостно начал формироваться непосредственно под веками Чапа, под рукой, которая не могла заслонить от него. Шевеля чем-то, что совсем не походило на губы, демон произнес:
— Она хочет разделить с тобой, как с единственным, кто ее достоин, свои нынешние могущество, величие и благополучие.
Теперь, поднимал ли Чап веки или опускал их, лицо демона, словно какое-то уродливое видение, неизменно маячило перед ним.
— Могущество? — Внезапно охваченный злостью, Чап поднял голову и бросил на посланца яростный взгляд. — Власть, со мной, ты говоришь? — Его враги в течение полугода не слышали от него ни стона, ни проклятия, но теперь вся глубина его отчаяния прорвалась наружу. — Так докажи мне, что у меня достаточно могущества, чтобы хотя бы пошевелить ногами — можешь ты сделать это?
Чуть ниже чудовищного лица мрак дрогнул. Появилась пара рук, отдаленно напоминающих человеческие, но уродливых и огромных. Их можно было различить в свете, ударившем наружу, когда был снят покров с предмета, находившегося в одной из них. Это был большой объемистый сосуд или кубок, сам по себе темный, но содержащий сияющий целой радугой красок жар. Это сияние пожрало мрак, и, казалось, почти изгнало из сознания Чапа образ демона, но не ослепляло, когда бывший сатрап смотрел прямо на него.
Свободная рука демона потянулась к Чапу. Тот издал непроизвольный стон, но не ощутил неприятного прикосновения, которого ожидал. Было только ощущение безликой силы, перевернувшей его тело. Теперь он лежал лицом вниз, омертвевшими ногами по-прежнему к демону. Чап почувствовал холодное липкое прикосновение к своей спине как раз в том месте, где ее поразила секира Мевика, словно на рану плеснули ледяной водой. Мгновением позже последовал своего рода шок, который мог бы причинить Чапу ужасную по силе боль, но был таким кратким, что едва ли заставил бы вскрикнуть даже самого слабого человека.
Когда этот легкий шок прошел, Чап понял, что вместе с ним ушла и постоянно донимавшая его боль, жившая в ране почти с самого момента, когда та была нанесена. Прежде, чем он успел задуматься над этим, пришло еще одно изменение — покалывание в главных нервах бедер. Он машинально попытался пошевелить ногами. Но они по-прежнему даже не дрогнули; прошли уже долгие месяцы с тех пор, как эти бесполезные, ослабевшие мышцы, избавленные от боли и непроизвольных движений, сокращались в последний раз. Однако Чап чувствовал, как эти мышцы напряглись.
С помощью рук он снова перевернулся на спину. Демон, слегка отодвинувшись, спрятал сосуд, из которого, похоже, он извлек свое лекарство. Жар и свет исчезли. Чап снова видел только искаженный образ, теряющийся в темноте.
Тишину в хижине нарушали только шум дождя, вой осеннего ветра и прерывистое дыхание самого Чапа, которое постепенно выравнивалось.
— Это действительно — лекарство? — спросил он через некоторое время. И немного погодя: — Зачем ты сделал это?
— Это действительно лекарство, посланное тебе твоей супругой, чтобы ты мог прийти к ней.
— Да? Она очень любезна. — Чап чувствовал, как жизнь возвращается в пальцы его ног; он попытался пошевелить ими, но они слишком занемели, чтобы двигаться. Он не решался поверить в это чудо; все еще не решался. — Она прямо сама доброта. Ладно, вестник, я не ребенок. Это какой-то розыгрыш. Или — зачем я ей понадобился?
Лицо демона надвинулось, словно ураган. Он был Чап — но он был всего лишь человек. При всей своей силе воли он не смог удержаться от того, чтобы не отвернуть голову и не поднять руку, словно защищаясь от удара. Желудок, который никогда не доставлял Чапу хлопот в битвах, теперь свела спазма. Глаза понапрасну жмурились, глядя на образ демона сквозь веки.
Голос, напоминающий о сухих листьях, размеренно проскрипел, обращаясь к нему:
— Я не позволю над собой смеяться ни господину, кем ты был когда-то, ни тому, кем ты стал сейчас. Не стоит презрительно называть меня «вестником». Еще менее стоит оскорблять тех, кто послал меня сюда.
Тех? Конечно, сама Чармиана не была магом, чтобы приказывать демонам. Она, должно быть, снова обворожила какого-нибудь колдуна, а то и двух, чтобы те помогали ей, что бы она ни замышляла… Демон не позволил Чапу додумать мысль до конца. Заносчивого смертного следовало наказать за неуважение. У Чапа возникло ощущение, что демон начал отдирать наружные слои его мозга, прилагая для этого не больше усилий, чем человек, забавляющийся с насекомым. Демоны умели превращать. Если на то пошло, они могли превратить человека во что-нибудь значительно хуже, чем калека. Если только они действительно в нем не нуждались… Чап закричал. Он был не в состоянии думать. Он был Чап, но он не мог противостоять сверхъестественному.
— Я не смеюсь над тобой, — прошептал он сквозь сведенные судорогой зубы. — И не оскорбляю твоих хозяев.
Оказываемое без всяких усилий давление исчезло. Когда Чап снова смог видеть, смотреть было не на что, кроме вполне терпимого туманного лица.
Затем демон начал объяснять ему, зачем он потребовался.
— Среди людей Запада, собирающихся теперь в этом замке, есть один юноша-крестьянин по имени Рольф, родившийся здесь, на Разоренных Землях.
Не один человек мог бы подойти под это описание, но у Чапа не было сомнений по поводу того, о ком идет речь.
— Я его знаю. Мало и плохо. Упрямый и несгибаемый.
— Да, именно такой. Теперь он всегда и везде носит с собой вещь, которую нужно у него забрать. Она должна быть доставлена высокородной Чармиане — и никому другому — в Черные горы, и как можно скорее. Если юнец отправится принять участие в боях, то, что мы ищем, может быть утеряно. Силы Запада здесь слишком велики, чтобы я или кто-нибудь другой смогли забрать эту вещь силой; нужно прибегнуть к воровству.
— Что это?
— Маленький предмет. Узелок, сплетенный из желтых женских волос. Талисман из тех, что мужчины и женщины используют, когда ищут друг в друге того, что они называют любовью.
Желтых волос. Принадлежащих Чармиане? Он ждал, пока демон продолжит.
Тот проскрипел:
— Завтра твои ноги смогут выдержать твой вес, а вскоре они достаточно окрепнут для битвы. Тебе нужно завладеть этим талисманом прежде, чем армия Запада выступит маршем…
— Они могут двинуться в любой день!
— …и принести его своей супруге. Верные ей люди будут ждать тебя в пустыне, в нескольких километрах к востоку. Ни на какую иную помощь не рассчитывай. — Громадина лица демона стала уменьшаться; Чап видел, как раньше разверзлось пространство под крышей его хижины, теперь оно возвращалось в первоначальное состояние.
Сухой голос также затихал.
— Я больше не приду к тебе. Разве что для того, чтобы наказать тебя, если ты допустишь ошибку. — И вслед за этим и лицо и голос исчезли, хижина приобрела обычный вид. Чап лежал без движения до тех пор, пока окружающие звуки не стали всего лишь звуком дождя.
Дождь и тучи задержали приход утренних лучей в длинный, переполненный барак. Когда Рольф проснулся, вокруг все еще было погружено во мрак; вокруг него знакомо громоздились тюки, снаряжение, оружие, лавки и гамаки с храпящими телами.
Тот, кто разбудил его, не дотронувшись до него, не произнеся ни слова, стоял в футе от лавки Рольфа — высокая, грузная фигура неясных очертаний.
— Лофорд? Что… — и тут Рольф догадался, что привело к нему мага. — Моя сестра? Есть что- нибудь?
— Возможно. Пойдем. — Лофорд повернулся. Рольф оделся и догнал его прежде, чем Лофорд дошел
