В плане храм имеет форму квадрата со стороной 44 метра. Он строился с учетом наклона плато, которое на западе несколько выше, чем на востоке. В результате при высоте западной стены всего 6 метров высота восточной стены достигает 12 метров.
С юга храм выглядит как нечто клинообразное, приземистое и мощное, он твердо стоит на скальном грунте. При ближайшем рассмотрении оказалось, что в его конструкции имеются некоторые особенности, глубоко чуждые и необъяснимые с точки зрения современного наблюдателя, впрочем, возможно, столь же чуждые и необъяснимые для древних египтян. Начнем с того, что там полностью отсутствуют, и внутри и снаружи, какие-либо надписи и другие пометки, способствующие идентификации. В этом отношении, как может заметить читатель. Храм долины вполне можно сопоставить с рядом других анонимных и не поддающихся датировке сооружений на плато Гиза, включая большие пирамиды (а также с таинственным сооружением в Абидосе под названием Осирион, о котором мы подробно поговорим в следующей главе). В то же время именно этим он очень сильно отличается от типичных произведений древнеегипетского искусства и архитектуры, обильно декорированных всяческими орнаментами и надписями64.
Другой важной и необычной особенностью Храма долины является то, что его несущая конструкция полностью сложена из гигантских известняковых мегалитов. Большинство их имеет габаритные размеры 5,4 метра в длину, 3 метра в ширину, 2,4 метра в высоту (размеры некоторых достигают 9×3, 6×3). Типичный вес такого блока — свыше 200 тонн (тяжелее современного тепловоза), а ведь таких блоков — сотни.
Не кажется ли это загадочным? Египтологам не кажется. Мало кто из них потрудился как-нибудь прокомментировать, разве что самым поверхностным образом, колоссальный размер блоков и проблемы их монтажа. Как мы видели, вопросы подъема 70-тонных блоков (100 легковых машин!) на уровень камеры царей Великой пирамиды тоже не вызвали обильных комментариев сообщества египтологов, так что отсутствие интереса к Храму долины тоже не является неожиданным. Тем не менее вес блоков — действительно выдающийся, и проблема ведет нас не только в другую эпоху, но, я бы сказал, в другую этику, опирающуюся на систему ценностей, в том числе и эстетических, в корне отличных от наших. Чего ради, спрашивается, убиваться, используя неудобные 200-тонные монолиты, если можно разрезать их на 10 (20, 40 или 80) меньших и несравнимо более маневренных? Зачем осложнять себе жизнь, если можно добиться того же видимого результата с гораздо меньшими усилиями?
Да и вообще, как строители храма поднимали эти колоссальные мегалиты на 12-метровую высоту?
В настоящее время в мире существуют только два наземных крана такой грузоподъемности. Это огромные промышленные машины для работы на переднем крае современной строительной индустрии, у которых стрела поднимается в воздух почти на 70 метров. Чтобы они не переворачивались, требуются 160- тонные противовесы. Их обслуживает бригада из 20 квалифицированных специалистов. Для подготовки к подъему требуется около шести недель.
Другими словами, работа с 200-тонными грузами находится почти на пределе возможностей современных строителей, вооруженных передовой техникой. Не удивительно ли, что для строителей Гизы это было почти обычным делом?
Подойдя поближе к могучей южной стене, я заметил еще одну особенность громадных известняковых блоков: они не только до неприличия велики, но еще и имеют сложную ступенчатую форму, как у тех, что использовались в циклопических каменных сооружениях Саксайуамана и Мачу-Пикчу в Перу (см. Часть II), как будто для того, чтобы дополнительно усложнить и без того почти невыполнимую задачу.
И еще я заметил, что стены храма сооружались, похоже, в два этапа. На первом этапе возводилась силовая конструкция из тяжелых 200-тонных блоков, большая часть которых уцелела, хотя подверглась сильной атмосферной эрозии. Эти блоки были облицованы с обеих сторон плитами из отшлифованного гранита, значительная часть которых уцелела внутри здания, но в основном отвалилась снаружи. При ближайшем рассмотрении уцелевших наружных плит и поверхности несущих блоков, от которых они отвалились, выяснился любопытный факт. Оказывается, в древности при монтаже облицовочных плит их оборотная сторона была обработана по форме выступов и впадин выветрившихся к этому времени несущих известняковых блоков. Это, вне сомнения, говорит о том, что блоки были смонтированы задолго до облицовки гранитом.
ВЛАСТЕЛИН РОСТАУ
Я двинулся ко входу в храм, расположенному у северного края тринадцатиметровой восточной стены. Оказалось, что здесь гранитная облицовка, состоящая из плит по 70–80 тонн каждая и защищающая известняковую стену подобно броне, находится в отличном состоянии. Узкий высокий коридор без крыши идет внутри темного внушительного портала сначала с востока на запад, затем резко сворачивает на юг, после чего вы попадаете в просторную предкамеру. Именно здесь была найдена диоритовая статуя Хафры в натуральную величину, глубоко зарытая вниз головой (по-видимому, в ритуальных целях).
Изнутри вся предкамера облицована гладко отполированными гранитными плитами неправильной формы. Такая же облицовка используется и в остальной части здания. Подобно блокам некоторых более крупных и причудливых сооружений доинкской эпохи в Перу, у этих плит тщательно пригнанные углы сложной конфигурации. Особенно интересно, когда края некоторых блоков поворачивают за угол где стыкуются с пазами и выступами соседних блоков.
Из предкамеры я прошел по коридору на запад и попал в просторный Т-образный зал. Я оказался посередине перекладины Т. В западном направлении передо мной шла внушительная анфилада колонн- монолитов. Достигая 4,5 метров в высоту и имея сечение метр на метр, эти колонны поддерживают гранитные же балки того же сечения. Еще один ряд колонн, тоже поддерживающих балки, идет в направлении север-юг буквы Т. В целом все это производит впечатление массивной, но отточенной простоты.
Для чего предназначалось здание? По мнению египтологов, приписавших его Хафре, его назначение очевидно. Они утверждают, что оно должно было служить для ритуальных церемоний очищения и возрождения во время похорон фараона. Однако древние египтяне не оставили никаких надписей в подтверждение этого. Напротив, единственное дошедшее до нас письменное свидетельство указывает, что храм не мог, по крайней мере, в первоначальном виде, иметь ничего общего с Хафрой по той простой причине, что был выстроен еще до его правления. Этим свидетельством является надпись на стеле, описанной в главе 35, которая свидетельствует также о гораздо большем возрасте Великой пирамиды и Сфинкса.
Согласно надписи, храм существовал уже во время правления Хуфу, предшественника Хафры, причем уже тогда считался не современным, а весьма древним сооружением. Более того, из контекста следовало, что его не считали детищем и более ранних фараонов. Верили, что он остался от Первого времени и был построен богами, которые поселились в долине Нила в ту далекую эпоху. И называли его совершенно конкретно: «Дом Осириса, Властелина Ростау» (Ростау — древнее название некрополя в Гизе).
Как мы увидим в части VII, Осирис во многих отношениях был египетским аналогом Виракочи и Кецалькоатля, богов — цивилизаторов Анд и Центральной Америки. С ними его объединяет не только общая миссия, но и общая символика. Поэтому вполне естественно, что «Дом» (или святилище, или храм) такого мудрого учителя, даровавшего законы, должен, был вырасти в Гизе в пределах видимости Великой пирамиды и в непосредственной близости к Великому Сфинксу.
НЕВЕРОЯТНО, СКАЗОЧНО СТАРЫЙ
