Попавшись на глаза даме Изабель, он увидел в этих глазах готовность дать ему поручение.
— Роджер, ты не замечал скрипучих глухих звуков в сфере D? Они возникают через произвольные промежутки времени и непонятно откуда исходят.
— Нет, я ничего не замечал, — кисло ответил Роджер.
— Мисс Франчини сказала мне, что они сильно раздражают всю труппу. Она сообщила об этом капитану Гондару, но тот не обратил на ее жалобы никакого внимания, — продолжала обрисовывать проблему дама Изабель.
— Может быть, это кто-нибудь так храпит? — предположил Роджер.
— Я тоже сначала об этом подумала, но мисс Франчини заверила, что эти звуки совершенно не похожи на храп.
Роджер опять заявил, что не слышал ничего подобного.
— Хорошо, я хочу, чтобы ты разобрался в этом деле. Если этот звук вызван какими-то механическими при чинами, то обрати на это внимание старшего меха ника.
Роджер пообещал сделать все, что в его силах, и поплелся в сторону сферы D. Постучавшись, он вошел в каюту, где проживали Эфраим Цернер и Отто фон Ширап, и принялся расспрашивать их об особенностях этих странных звуков.
Оба: и Цернер, и Ширап с готовностью рассказали все, что знали, но их рассказы несколько расходились в деталях. Эфраим Цернер поведал о звуках, похожих на пронзительные свистки, сопровождаемые стуком и скрежетом, в то время как фон Ширап говорил о 'глухих ударах и гудении, сопровождаемом треском и скрипом, что в общей сложности создает невыносимый гам'. Это безобразие возникает совершенно непредсказуемо, с интервалами в день или два и продолжается около двух часов, а то и дольше.
По этому поводу Роджер расспросил и других членов труппы. Некоторые из них затруднялись ответить на его вопросы, другие охотно делились своими соображениями. Каждый по-своему описывал характер звуков, но все единодушно соглашались с теми неприятными ощущениями, которые они производили.
Несколько часов Роджер расхаживал взад-вперед по сфере D, но странные звуки так и не проявились. Он еще раз поговорил с Адой Франчини и попросил ее сообщить ему сразу же, как только эти звуки вновь возникнут, вот тогда-то он и произведет более тщательное расследование.
Шесть часов спустя такая возможность наконец-то появилась. Ада Франчини прибежала к Роджеру, который, будучи верным своему слову, немедленно отправился с ней в сферу D. Оперная дива привела его в свою каюту, подняла палец и сказала:
— Слушай!
Роджер прислушался и явственно услышал те самые звуки, о которых шла речь. Он вынужден был признать, что все те, с кем он говорил, описали этот шум вполне правильно, так как он состоял из целого сложного спектра различных звуков: глухих ударов, скрежета, скрипа, свиста и треска. Звук, казалось, исходил из стены, из воздуха, отовсюду и ниоткуда конкретно.
Он вышел в коридор, там шум стал значительно слабее. Роджер добросовестно обошел каюту за каютой и в конце концов пришел к выводу, что звук исходит из вентиляционного канала. Приложив ухо к вентиляционному отверстию, несколько минут он внимательно прислушивался. Затем решительно поднялся на ноги и отряхнул колени.
— Кажется, я понял причину этого шума, — сказал он Аде Франчини, — но сначала мне надо все тщательно проверить.
Час спустя дама Изабель обнаружила Роджера в салоне, раскладывающим пасьянс.
— Ну что, Роджер? — спросила она. — Чем ты сейчас занят? Мисс Франчини сказала, что шум стал еще хуже, чем раньше. Более того, она сообщила, что ты выяснил его причину.
— Да, — подтвердил Роджер, — я нашел его источник. Он исходит из столовой команды в сфере D и по вентиляционным каналам распространяется дальше.
— Невероятно! И что же такое там у них происходит?
— Ну… похоже, что кто-то из команды создал группу в стиле регги.
— Что? — с величайшим удивлением спросила дама Изабель.
— Что? — в тон ей повторил Бернард Бинкль, вошедший следом за ней в салон.
Роджер, насколько смог, попробовал обрисовать инструментальный состав и идеологию группы, известной среди команды под названием 'Таф Лак Джаг'. Когда такой ансамбль начинает играть полным составом, в нем можно услышать и банджо, и губную гармошку, и стиральную доску, и казу, и медный таз, и пустую банку, а иногда даже носовую флейту.
Дама Изабель сидела с лицом, выражавшим полное недоверие услышанному.
— Но ради всего святого, объясни мне, зачем команде создавать такую какофонию? Расшалившаяся кучка детишек еще может колотить в горшки и сковородки…
— Они играют разные мелодии, — возразил Роджер. — И, надо заметить, довольно бодренькие.
— Что за ерунда, — сказала дама Изабель. — Бернард, вы когда-нибудь слышали что-либо подобное?
Бернард Бикль небрежно покачал головой:
— Как бы они ни называли этот грохот, это не дает им права донимать своим гамом весь корабль.
— Разберитесь с этим, Бернард. Господи, Что они еще придумают в следующий раз! — с тяжелым вздохом произнесла дама Изабель и на этом закрыла тему.
Космос, эта темная пустота, в сравнении со звездной системой ставшая почти осязаемой, подобной разделяющему отдельные острова океану, отступила назад, если, конечно, пустота вообще способна на какое-то действие. И все же что-то отодвинулось, так как Сириус стал меркнуть, а Пси Орион становился все ярче и ярче, и благодаря этому достигался эффект некого протекающего процесса. Роджер, проходя по салону, наткнулся на книжку, открыл ее наугад и прочитал небольшой отрывок из размышлений, вышедших из-под пера знаменитого космолога Дениса Кертеца: 'Бесконечность — это очаровывающая идея, заставляющая! задуматься каждого из нас. Особенно это относится к бесконечности пространства, которая подразумевает отсутствие границ у Вселенной. Другим областям уделялось намного меньше внимания; а ведь бесконечность малых величин, простирающаяся в другую сторону, так же не имеет границ и является не менее удивительным явлением, как, впрочем, и другие примеры бесконечности.
Что случается с материей, взятой в малых дозах? Она превращается во все более тонкую структуру, которую уже нельзя ощутить не только экспериментально, но даже математически. Исходя из этого напрашивается такой вывод: вся материя, вся энергия и даже все пространство может быть выражено одним-единственным антитезисом: так же, как да и нет, вперед и назад, внутрь и вне, по часовой стрелке и против, закручивание или разворачивание четвертого измерения. Независимо от того, насколько малую часть материи мы возьмем, ее можно будет рассматривать как основу для получения еще меньших экстремов (но только формальных экстремов), которые будут меньше в сотни раз…'
Роджер, находящийся и без того в меланхолическом настроении, нашел эти рассуждения слишком пугающими и отложил книгу в сторону.
Бернард Бикль обратил его внимание на то, что космос, видимый с борта 'Феба', в сущности не отличается от звездного неба, которое можно наблюдать с террасы виллы Беллоу в ясную ночь. В принципе Роджер с ним согласился, но его депрессия от этого уменьшилась не намного.
А впереди все ярче и ярче светился Пси Орион, и, наконец, наступил день, когда стала видна и вторая планета. И вскоре 'Феб' вышел на посадочную орбиту.
Специальный постоянный уполномоченный, расположившийся в Землеграде, передал разрешение на посадку, и 'Феб' начал спускаться на Заде.
Глава восьмая
