навязанные религией, общественным мнением, политкорректностью. Артур, что ли, Шопенгауэр говорил, что жизнь и сновидения – страницы одной и той же книги. Я все чаще вижу себя революционером, ведь революция как явление обладает скрытой и мрачной притягательностью. Для меня человек, принимающий революцию, как единственную религию, это тот, кто не погряз в равнодушии, тот, кто посвятил себя борьбе. Избавить мир хотя бы от одного Евгения Викторовича, очистить мир от никчемного существа, коптящего небо и растрачивающего драгоценную жизнь лишь на удовлетворение естественных потребностей, ступая при этом по сгорбленным спинам рабов!
Однако размышления приводят к странному выводу. Этот враг всего-навсего такая же жертва, как и ты. Жизнь, общемировое устройство калечит и ломает, порождает монстров и таких вот самодовольных, бугрящихся собственной значимостью недочеловеков. Что-то давно не так на нашей планете. Миллионы детей умирают от голода в Центральной Африке. Средняя ежемесячная заработная плата во Вьетнаме составляет пятьдесят долларов. Родители в Таиланде продают своих девочек и мальчиков в специальные деревни, где опытные тринадцатилетние проститутки обучают их ублажать богатых белых туристов. И в то же время цена за стоянку яхты в Майями составляет около $1.000 в день, скромный обед в одном из ресторанов на Елисейских полях запросто обходится в $700, а в казино «Корона» на Тверской бывшие криминальные лидеры легко просаживают по $50.000 за ночь. Папа Римский взывает к милосердию, напрочь забывая о крестовых походах и святой инквизиции. McDonald's организовывает фонд помощи детям-сиротам, зарабатывая на гамбургерах и чизбургерах, приводящих к ожирению, гастритам, язве и, в конце концов, раку желудка. Крупнейшие транснациональные корпорации выносят производство в страны «третьего мира», экономя на заработной плате и медицинской страховке, без зазрения совести погружая в рабство целые народы.
В мире так мало людей, большинство давно превратились в биологических роботов. Транснациональные корпорации управляют общественным мнением, желаниями, устремлениями, даже чувствами. Они задают нам темп, шепчут с рекламных плакатов и из радиоприемников: беги, беги! Торопись, ступай по трупам, не оборачивайся! Жизнь коротка! Все, по кому прошел ты, – отработанный материал. Ты – самый лучший и самый достойный. Ты должен успеть отхватить самый большой кусок мяса. Ты вправе обладать новой моделью Bentley. Ты поимеешь самое большое количество самок. Ты построишь дом по индивидуальному проекту. Ты купишь поездку на Бали с проживанием в пятизвездочном бунгало, и прирученные дикари будут заботиться о твоем уставшем теле. Ты только вырасти дерево, роди ребенка, а целая армия священников, раввинов и имамов постарается договориться с господом о твоем наилучшем загробном размещении. Ты вправе занять самый теплый угол в нашей комфортабельной тюрьме! Она больше похожа на хороший дом отдыха, правда? А раз так, то почему бы ни подчиняться тюремному расписанию?
Они проповедуют стяжательство, учат нас почитать Деньги. Учат нас подчиняться.
Есть ли смысл уничтожить один маленький винтик? Стереть с лица Земли робота, запрограммированного жрать, пить, ебаться, поглощать низкосортные развлечения и зарабатывать деньги.
Деньги – вот тот божок, которому молится большинство из нас. Ему, к сожалению, поклоняюсь и я. Единственный способ вырваться из замкнутого круга, сбежать из этой тюрьмы – уничтожить сами Деньги.
Постепенно, исподволь, я пришел к мысли о необходимости появления нового терроризма. Движения, основанного не на левых или правых убеждениях, не на национальных интересах, не на религиозных убеждениях. Нам нужна новая вера, взамен всего того, что было придумано стяжателями. Мы нуждаемся в новом движении, способном противопоставить себя власти Денег, Корпораций и Общественной Морали.
Попытки были, не стоит отрицать. Фракция Красной Армии в Германии самый яркий пример того. Баадер, Майнхоф и Эслен, романтики с автоматами в руках! Они уничтожали владельцев массовых газет и журналов, правых политиков, полицейских и банкиров. Мне близка их логика, проникнутая маоистской доктриной:
«Процесс развития в крупных промышленных городах капиталистических стран подходит к такому рубежу, когда городская партизанская борьба становится прогрессивной формой борьбы».
Похоже, в наши дни вся планета уже готова превратиться в сплошную линию фронта! Погрузить планету в огонь и хаос, разрушить офисы мировых гигантов, изменив саму шкалу человеческих приоритетов. Обратить роботов снова в людей не выйдет, но в наших силах перепрограммировать их. Настроить на истинные ценности. На ощущение счастья оттого, что есть закат и рассвет, море и небо, солнце и звезды!
В реальном мире время, между тем, бежало своим чередом. Деньги таяли, проблемы не решались. Я каждый день двигался коксом. Когда вмазаться было нельзя, просто нюхал. В день выходило что-то около двух граммов. По выходным мы ходили с Таней по клубам, прожигали все, что только возможно: здоровье, остававшиеся деньги, саму жизнь. Приходить в себя, трезветь и оглядываться не было никакого желания. Женины менты следили за каждым нашим шагом, слушали телефоны.
В один из нескончаемо долгих дней, ближе к вечеру, мне позвонил Аркатов. Странно, после того как Женя захватил фирму, от него ничего не было слышно. Мы пытались выйти с ним на связь, но он просто исчез. Арины тоже не было в городе.
– Слушай, Володя, – пыхтел в трубку Алексей, – надо бы встретиться. Если можно, без Казака. Мне надо с тобой кое-что обсудить.
– Куда ты пропал, Леха? – я не смог сдержать удивления.
– Все расскажу, все-все, – он явно торопился, и меня охватили смутные подозрения.
– Хорошо, – сказал я, – где ты хочешь?
– Подъезжай к моему дому, набери мне, я спущусь.
На всякий случай я позвонил Казаку. Рассказал о разговоре с директором.
– Ну, давай, – быстро среагировал Коля, – я вытащу Лобатого и на всякий случай сам выдвинусь в сторону аркатовского дома. Позвоню тебе через полчасика. Скажешь, все в порядке или нет. Только не меняй свое местоположение.
Подъехав к дому, я запарковал машину, позвонил по трубке Алексею и вышел на улицу, покурить и размяться. Не успел зажечь сигарету, как понял, что на этот раз меня развели. Из стоящего поблизости gelandewagen'a с затемненными окнами вылезли два крепких бойца. На них были короткие кожаные куртки и черные джинсы. Лица, квадратные и молодые, не выражали практически ничего. Я попятился к своему «мерседесу».
А из открытой дверцы «джипа» меня уже манил пальцем Николай Зайцев:
– Поехали, клоун.
Пришлось подчиниться. В салоне «джипа» пахло кожей и дорогими духами. Впереди сидела какая-то девушка. Лица ее не было видно, она сосредоточенно прижимала к уху маленький мобильный.
– Подставил тебя друг? – нехорошо усмехнулся Зайцев.
Я сел рядом с ним, следом за мной на заднее сиденье втиснулся один из бойцов. Другой занял водительское место. Большая машина плавно тронулась с места.
– Будешь сидеть тихо, – процедил сквозь зубы Зайцев, – и все пройдет нормально. Потолкуем за жизнь, и домой поедешь, ясно?
Девушка, сидящая впереди, на миг обернулась, и я узнал Ингу. Мне показалось, что она тоже узнала меня. Однако, возможно, мне это только показалось.
– Я скоро освобожусь, – сказала она своим низким сексуальным голосом невидимому собеседнику, – буду дома и перезвоню. Тогда поболтаем.
– С кем это ты? – недовольно поинтересовался Зайцев.
Инга не удостоила его ответом. Я смотрел в окно, пытаясь понять, куда меня везут. Вот мы выехали на Можайское шоссе, встали в левый ряд и, нагло сгоняя ксеноном плетущиеся впереди автомобили,
