ты не будешь больше принадлежать. В этом клянусь тебе.
— Благодарю тебя, мой дорогой.
С этими словами Лора освободилась от объятий мужа и взяла ружье, которое ей подал Рорбек. Елизавета тоже взяла ружье. Она стояла рядом с Зигристом, и на ее лице появилось выражение отваги и решимости…
Действительно, разбойникам пора было готовиться к обороне. Отряд крестьян во главе с графом Батьяни подходил все ближе и ближе. Еще минута, и столкновение было неизбежно.
— Живо, друзья мои! — скомандовал Лейхтвейс с присущим ему в минуты опасности спокойствием. — Образуем цепь, становясь в трех шагах один от другого. Колымага будет служить нам прикрытием. Стреляйте лишь по моей команде. Надо беречь пули и порох.
Разбойники спрятались за колымагу и заняли позиции, удобные для стрельбы. Лейхтвейс и Лора стояли позади лошадей. Зигрист с Елизаветой поместились у заднего конца колымаги. Рорбек залез вовнутрь и целился оттуда. Бруно и Отто заняли места между колесами и направили дула ружей на крестьян. Разбойники так быстро заняли свои места, что их противники в первую минуту подумали, что они бросились в бегство, так как за колымагой никого не было видно, тем более, что нападающие были ослеплены солнечными лучами.
С криком толпа бросилась на колымагу. Лейхтвейс хорошо видел все лица. Он отлично видел, что Батьяни подпоил крестьян для храбрости и возбудил их низменные инстинкты и кровожадность. Толпа приблизилась к разбойникам шагов на тридцать.
— Стреляйте! — скомандовал Лейхтвейс.
Раздалось семь выстрелов, и облако порохового дыма заволокло толпу нападающих. Когда дым рассеялся, разбойники увидели, что залп произвел ужасное действие. Шестеро крестьян валялось на земле в крови. Седьмая пуля, пущенная Лейхтвейсом, не попала в цель: она была направлена в Батьяни, но убила только его коня. Конь упал, и всадник, при помощи своего слуги Риго, силился встать на ноги.
Этот неожиданный решительный отпор произвел ошеломляющее действие на крестьян. Толпа отхлынула назад, несмотря на тщетные старания Батьяни остановить ее. Крестьяне отошли к ближайшей роще, где за деревьями можно было укрыться от пуль. Они были так озадачены и перепуганы, что не подобрали даже своих тяжелораненых товарищей, которые корчились в предсмертных судорогах.
Батьяни вскочил на лошадь своего слуги и начал уговаривать крестьян снова напасть на разбойников. На этот раз он поступил более осторожно. Он разделил свое войско на три части. Во главе среднего отряда шел он сам, к левому крылу приставил Риго, а к правому — деревенского старшину. Он сказал крестьянам, что они должны думать о славе, которой себя покроют, если одолеют разбойника Лейхтвейса, и о крупной награде, которая им достанется. Затем он взял шпагу в одну руку, а в другую пистолет, пришпорил коня и снова бросился на разбойников. Снова прогремели семь выстрелов, но уже с меньшим успехом: только Лейхтвейс и Рорбек убили по одному человеку, остальные пули пролетели мимо. В ту же минуту крестьяне окружили разбойников со всех сторон.
Прежде чем Лейхтвейс с товарищами успели снова зарядить свои ружья — что при тогдашней системе ружей было не так просто, — крестьяне начали наступать на них.
— Держитесь храбро, друзья мои! — крикнул Лейхтвейс. — Будем биться до последней капли крови. Лора! Иди ко мне! Ты знаешь, с кем мы имеем дело. Это он, негодяй Батьяни. Теперь я посчитаюсь с ним. Пусть сразится со мной.
При виде своего смертельного врага, того человека, который хотел когда-то отнять у него возлюбленную, Лейхтвейс пришел в неописуемую ярость, лишившую его способности мыслить трезво. В глазах у него появились красные круги, он забыл все, что делается вокруг него, и с диким ревом бросился на Батьяни.
Батьяни воспользовался тем преимуществом, что был верхом; он пришпорил своего коня и намеревался просто задавить Лейхтвейса. Конь встал на дыбы, и, прежде чем Лейхтвейс успел отскочить в сторону, он очутился на земле под копытами. На него тотчас же бросился Риго, пытаясь удержать его на земле. Это спасло Лейхтвейса. Батьяни взвел курок пистолета и прицелился в своего врага, но не решался выстрелить, так как опасался задеть своего слугу.
— Отойди в сторону! — крикнул Батьяни. — Прежде чем этот проклятый разбойник успеет вскочить на ноги, я размозжу ему череп!
— Пожалейте свою пулю, — отозвался Риго, — я лучше прикончу его кинжалом. Ведь я держу его под собой. Сейчас я ему перережу горло и все будет кончено.
Риго выхватил длинный, остро отточенный нож и замахнулся. Но прежде чем он успел ударить им Лейхтвейса, его самого сразил страшный удар прикладом в голову.
— Прочь, мерзавец! — прозвучал звонкий голос. — Лейхтвейса не так легко убить. Вставай, Гейнц. Я здесь. Я помогу тебе.
Это Лора со всего размаха ударила Риго по голове прикладом своего ружья и таким образом спасла жизнь своему мужу. Риго хрипло вскрикнул и свалился. В то же мгновение Лейхтвейс вскочил на ноги, схватил Лору за руку и рванул ее в сторону. Да и пора было.
Обезумев от ярости при виде падения своего слуги, Батьяни выстрелил в Лору и чуть не попал ей в голову.
— Больше ты стрелять не будешь! — крикнул Лейхтвейс. — Теперь мы с тобой рассчитаемся!
Он швырнул свое ружье в сторону и, подобно кровожадному тигру, подскочил к лошади; схватив железной рукой Батьяни, он стащил его с седла. Батьяни, не ожидавший столь стремительного нападения, не мог отразить его. Лейхтвейс швырнул своего врага на землю с такой силой, что у того затрещали кости. Но Батьяни в то же мгновение вскочил на ноги.
Прежде чем Лейхтвейс успел опомниться, его и Лору окружили тесным кольцом человек десять крестьян во главе со старшиной. Лейхтвейс пожалел, что бросил свое ружье, он сразу сообразил, что голыми руками ему не отбиться от вооруженной толпы. Лора тоже была безоружна, так как зарядов у нее больше не было, а приклад ружья разлетелся при ударе в голову Риго. Лейхтвейс еще раз попытался схватить своего смертельного врага и, несомненно, задушил бы его руками, если бы ему не помешали подоспевшие крестьяне.
Батьяни отскочил в сторону.
Пока Лейхтвейс отчаянно отбивался кулаками от крестьян, Батьяни подбежал сзади к Лоре, обхватил ее обеими руками, поднял и побежал с нею к роще.
— Гейнц, помоги! — отчаянно вскрикнула несчастная женщина. — Он уносит меня! Спаси меня!
Лейхтвейс дико вскрикнул. С нечеловеческими усилиями растолкал он окружавших его врагов и погнался за Батьяни.
— Отдай ее, — прохрипел он, — отдай мою жену! Лора! Я не оставлю тебя!
Но Батьяни успел убежать довольно далеко. Крепко обхватив Лору и прижимая ее голову к своей груди, он быстро бежал к роще, где незадолго до этого искали прикрытие крестьяне.
— Адельгейда, — крикнул он, — давай скорей своего коня! Вот она, заложница, с помощью которой мы задержим и самого Лейхтвейса.
В роще что-то зашевелилось. Оттуда выехала верхом на коне рыжая жена палача. С дьявольским хохотом она протянула руки к Батьяни, когда он был от нее на расстоянии еще ста шагов, готовясь принять от него прелестную пленницу.
Лейхтвейс все это видел и отлично сознавал опасность, в которой находилась его жена. Он напряг все свои силы и помчался вперед. Он знал, что если Батьяни удастся добежать до рощи и передать Лору Адельгейде, то все погибло. Несмотря на то, что Лейхтвейс напрягал все свои силы, он, казалось, не в состоянии был догнать Батьяни. Расстояние между бегущими все увеличивалось.
— Скорей сюда, ко мне! — кричала Адельгейда. — Если она будет в наших руках, то мы поймаем и его. Да, Лейхтвейс, Лора сейчас будет в моей власти, и ты ее больше никогда не увидишь.
— Адельгейда, — дико вскрикнул Лейхтвейс, в отчаянии хватаясь обеими руками за голову, — если ты человек, если ты женщина, а не лютый зверь, то не похищай у меня моей Лоры, единственной моей радости.
Но Батьяни уже добежал до рыжей женщины. Лейхтвейс увидел, как Адельгейда низко наклонилась в седле, с жадностью протянула руки, схватила лишившуюся чувств Лору и подняла к себе на седло.
