– Авроре это не понравится, – сказал Рэн, присаживаясь.
– С детьми и маленькими людьми трудно иметь дело, господин.
Рэн усмехнулся, подозрительно разглядывая зеленую жидкость. Чай имел горьковато-сладкий вкус.
– Аврора вне себя, – отведя глаза, сообщил Рэн.
– Когда дракон борется с тигром, оба получают раны, – изрек Шокаи.
– Ты говорил с ней?
Тот покачал головой:
– Старому голубю не понять мечты лебедя.
– Ты когда-нибудь обходишься без загадок? – раздраженно спросил Рэн.
– Слова древних – мудрость для неискушенных, господин.
Рэн заметил усмешку на губах старика.
– Видит Бог, ты так же упрям, как и твоя госпожа!
– Лучше получить стрелу в грудь, чем в спину. – Шокаи поднял брови.
– О да, – согласился Рэн. – Кажется, несколько таких стрел пронзили меня сегодня.
– Избавь меня от твоих воробьиных жалоб. – Старик махнул рукой, явно не испытывая к Рэну сочувствия. – Даже имея дело с дьяволами, мы предпочитаем тех, к которым привыкли.
Проклятие, кажется, нет никого, кто не знал бы об их ссоре с Авророй.
– Ты думаешь, мне нравится все это?
– Можно переносить самую сильную боль в течение десятка лет, зная, что страдает кто-то еще.
– Я не хотел обидеть Аврору, старик.
– Ты – слепой, подглядывающий в дырку в заборе!
Взгляд Рэна стал жестким.
– Значит, Саида сумела расположить к себе и тебя.
– Часто мы видим семь грехов в других и не видим ни одного из наших десяти. – Шокаи вздохнул.
– Я, конечно, не ангел, но меня нельзя заставить забыть прошлое.
– Чтобы познать родительскую любовь и всепрощение, нужно иметь своего ребенка.
– Ничего подобного, – возразил Рэн, понимая, что посоветует ему Шокаи.
– Но ты уже видел это, похититель рабов, изгнанник, пират, насильник. – Сложив руки на груди, старик ждал, пока Рэн осмыслит его слова и до него дойдет, что не только Аврора, но и мать всегда прощали ему несдержанность и грубость. – Вот так-то. – Шокаи кивнул, видя, что его упрек попал в цель. – Учить – значит учиться самому. Моя императрица судит обычно не по тому, что наблюдает или слышит, но по тому, что чувствует вот здесь. – Он похлопал по своей впалой груди. – Именно это я всегда ценил в ней. – Оставив загадки, Шокаи продолжал: – Признать свою гордыню – вовсе не слабость, мой господин, но нужно набраться смелости, чтобы хоть раз сказать об этом вслух. Слово часто побеждает женщину – будь то мать или любовница.
Рэн задумчиво смотрел на огонь.
– Рано или поздно человек начинает проявлять свои подлинные мысли и чувства, – добавил Шокаи.
Они молча пили чай. Старик посматривал на капитана-англичанина, а Рэн наблюдал за пляшущими языками пламени.
– Господин?
Рэн взглянул на Шокаи.
– Ты познаешь сердце другого, только когда посмотришь в свое.
Тяжело вздохнув, Рэн поднялся.
– Спасибо, Шокаи. – Старик слегка поклонился. – Если тебе будет что-нибудь нужно, – сказал Рэн, оглядывая его убогое жилище, – обратись прямо ко мне.
– Лишняя вещь – лишние хлопоты.
Рэн пошел было прочь, но у выхода обернулся. Шокаи вынул из жидких волос серебряный гребень и внимательно рассматривал его острые как бритва зубья.
– Отвод войск, господин, иногда предвещает величайшую победу.
Рэн понял, что Шокаи больше не сердится на него.
Оставшись один, старик направился к своей постели. Его старые кости трещали, когда он устраивался на ней.
– Да, даже самые крепкие деревья иногда ломаются от небольшой бури, – пробормотал он, усмехнувшись.
Глава 28
Саида Ашран была по-настоящему сильной женщиной. Ее сила проистекала из страстной любви к
