проверил, хорошо ли заделал плотник злополучную щель.
– По-моему, Аврора любит его. – Услышав слова Леонии, Рэн улыбнулся.
– Да и он обожает ее, – отозвалась Саида. – Иначе никогда не позволил бы ей остричь себе волосы.
– Только посмотри на них. – Леония со смехом показала в окно, и Рэн взглянул туда же. На полянке, под пальмами стоял Лужьер и разговаривал с каким-то невысоким человеком.
На лужайке лежали рядом, раскинув руки, Аврора и Дахрейн. Их глаза были закрыты. Юнга сиял тюрбан, и Рэн увидел, что его черные волосы острижены.
– Чувствуешь? – услышал Рэн голос Авроры.
– О да, – благоговейно ответил Дахрейн.
– Это энергия Земли, – пояснила Аврора, словно сообщая какой-то великий секрет.
Рэн обернулся. Перед ним стояла мать.
– Могу я поговорить с тобой? – Она указала на дверь кабинета, и Рэн кивнул, удивленный ее строгим тоном, столь необычным для Саиды.
Войдя в кабинет, они молча смотрели друг на друга.
Рэн заметил, что мать бледна и за последнее время сильно похудела.
– Ты хотела мне что-то сказать? – Он уселся на край стола.
– Я видела, как ты выходил из ее комнаты позапрошлой ночью, и не хочу знать, что там происходило, но не позорь ее имя. Аврора чудесная девушка, Кассир, и заслуживает хорошего обращения.
– Ты полагаешь, что я с ней плохо обращаюсь?
Саида собралась с духом. За последние дни их отношения с сыном настолько улучшились, что Рэн говорил с ней непривычно вежливо. Она опасалась разрушить то новое, что возникло между ними. Однако, боготворя Аврору, Саида считали необходимым сказать сыну, что он ведет себя недостойно.
– Об Авроре говорят разное.
Рэн насторожился, поняв по выражению лица матери, что слухи ему не понравятся.
– Кое-кто считает, что ты привез с собой свою шлюху.
– Чертовы подонки!
– Кассир!
– Это ложь!
– Нет, правда, потому что ты именно так и обращаешься с ней.
– Наглая ложь! – Рэн сжал кулаки.
– Но ты же открыто делил с ней постель в этом доме, не связав себя священной клятвой.
– Аврора знает, что я уважаю ее. – Рэн покраснел.
Саида внимательно посмотрела на него.
– Кассир, – проговорила она, стараясь успокоиться. – Я очень хорошо знаю, чем все такое оборачивается для женщины, тревожит это ее или нет.
– А тебя тревожило? – вкрадчиво спросил Рэн. – Тебя тревожило, что будет со мной?
– Долго же ты собирался, сын мой, спросить меня об этом. – Глаза Саиды затуманились от слез.
– Ты знала, как жестоко Анна относилась ко мне? Как она презирала меня?
Саида покачала головой.
– А я все не понимал, почему мать так бессердечна к своему ребенку. – В голосе звучала боль. – Не понимал, пока не прострелил сердце Дэвида Чалмерса.
– Я не хотела лишать тебя наследства, Кассир. Твой отец считал, что тебе лучше всего находиться в его доме, и заверял меня в письмах, что о тебе хорошо заботятся.
«Письма», – подумал Рэн, чувствуя странное облегчение. Значит, она думала обо мне.
– Всю жизнь мне приходилось скрываться от Али, и я не могла подвергать тебя риску. Нет, послушай меня. – Она жестом остановила Рэна. – Отдав тебя Грэнвилу, я разбила свое сердце. Ведь ты – все, что у меня было! – Саида вытерла слезы. – Уж не думаешь ли ты, что я не страдала от того, что Анна видит, как ты растешь, держит тебя на руках и утешает, когда ты ушибся или испугался.
– Она никогда не делала этого, – прервал он. – Мною занимались только слуги.
Лицо Саиды выразило отчаяние.
– Я не подозревала об этом, – прошептала она, и Рэн ощутил раскаяние, ведь он мучил свою мать и издевался над ней точно так же, как Анна Монтгомери издевалась над ним.
– А твой отец?..
– Он проводил время со шлюхами! – чуть слышно пробормотал Рэн. – И видит Бог, делает это до сих пор.
– Развратный глупец, а ведь он обещал мне! – Саида шагнула к Рэну. – Ты мой сын, – твердо сказала она, – и я люблю тебя, Кассир. – Он в изумлении смотрел на мать. – Но больше я не потерплю такого
