– Я слишком удивил вас. Простите, дорогая. Мне думалось, радостное удивление. не может повредить. Надеюсь, вы не собираетесь упасть в обморок? Хотите вoды? – Ему казалось, что только приближающийся обморок может объяснить это отсутствующее выражение и мертвенную бледность. Летти покачала головой:
– Нет, со мной все в порядке. – Она помедлила.
– Но что заставило вас решиться на такое безумство?
– Вы считаете это безумством? Но вы не правы. В глубине души вы, Летти, понимаете, что кафе – неподходящее место для вас. Вы знали это с самого начала. Когда мы разговаривали в карете, вы спросили, респектабельное ли это место. Я не мог искренне вам ответить, так как был не в состоянии предложить что нибудь лучшее. Потом я предложил вам переехать к мисс Пендл, но это вам тоже не подошло. С тех пор я перебрал множество вариантов, и, когда обнаружил этот дом, он показался мне идеальным. Вы можете жить здесь, проводить время как хотите и быть счастливой и независимой. И вам нечего беспокоиться из-за миссис Роуэн, – продолжал он, так как Летти молчала.
– Я пойду в кафе и все честно ей объясню. Если она придет за вами, вы можете запереть дверь и отказаться ее впустить.
– Но почему я должна это делать? Моя тетя всегда была добра ко мне. Что она подумает?
Хамфри понял, что наступил момент поделиться с Летти откровениями Планта. Только разоблачив миссис Роуэн, он мог оправдать свое кажущееся нелепым предложение.
– Возможно, на первый взгляд она и впрямь кажется доброй к вам, но ни общество тети, ни ее дом вам не подходят. И вы знаете почему, Летти. Вы сами говорили, что не хотите быть похожей на Кэти и Сузи, и должны понимать: если не уйдете оттуда, то в конце концов станете такой, как они.
– Нет, я никогда не стану такой, и теперь они это знают. Поймите, они очень добры и внимательны ко мне. А когда живешь с людьми и видишь их доброту, то, даже если у них иной взгляд на вещи, начинаешь учиться быть терпимой. Я могу жить с ними и оставаться самой собой. Мне негоже судить людей, которые так хорошо ко мне относятся.
В этой необычайной терпимости Хамфри ощутил ростки грядущего разложения. Летти говорила серьезно, искренне веря, будто может жить у своих беспутных родственников и оставаться неиспорченной. Свечи озаряли золотистым, сиянием ее длинные ресницы и по-детски гладкий лоб, и Хамфри казалось, что он еще никогда не видел Летти такой молодой и невинной.
– Но подумайте, дорогая! Неужели вам не хочется жить в собственном доме, ни от кого не завися? Я позабочусь, чтобы вы ни в чем не нуждались. Уверен, что здесь вы будете счастливы.
Взгляд девушки стал загнанным, как у человека, внезапно очутившегося в крайне неловкой ситуации и не видевшего выхода из нее.
– Вы имеете в виду… что я должна жить здесь… одна?
– Первое время – да. Позже, когда я сдам экзамены, если вы согласитесь… мы могли бы пожениться. Но до этого еще далеко, и вам незачем об этом думать. Только послушайтесь меня и скажите, что вы останетесь здесь. Я приготовлю вам чашку чаю и схожу в кафе забрать ваши вещи и сообщить миссис Роуэн.
Внезапно ее глаза наполнились слезами, которые покатились по щекам.
– Вы плачете, дорогая! – воскликнул Хамфри.
– Почему? Я хочу, чтобы вы были счастливы. Ни за что на свете я бы не заставил вас плакать.
– Знаю, – всхлипывала Летти.
– Потому я и плачу. Вы все для меня сделали, а я не могу остаться здесь.
– Почему?
– Я боюсь…
– Миссис Роуэн?
– Нет-нет! Боюсь оставаться здесь одна. Я еще никогда не ложилась спать в доме, где больше никого нет. Я не осмелилась бы погасить свечу и оказаться в темноте.
– Но вы можете запереть дверь. А с двух сторон у вас есть соседи, так что вам нечего бояться.
Теперь Летти плакала навзрыд, как испуганный ребенок.
– Не заставляйте меня. Я не могу. Мне страшно подниматься наверх, когда остальные в кухне. Я не осталась бы ночью в доме одна даже за сотню фунтов.
– Но чего вы опасаетесь?
– Не знаю. Просто боюсь. Это славный домик, и я понимаю, что вы хотели как лучше, но не могу жить одна.
– Конечно, я не собираюсь вас принуждать. Но если я найду завтра девочку, которая будет здесь жить, помогать вам по хозяйству и ходить с поручениями, вы согласитесь?
Летти с трудом сдержала слезы.
– Я подумаю.
Хамфри предпочел игнорировать неопределенность ответа.
– Тогда я провожу вас назад. Вы не станете никому рассказывать о доме, не так ли? А завтра я зайду за вами в то же время и приведу вас сюда… навсегда.
– Хорошо. Вы на меня не сердитесь? Вы были так добры ко мне, и очень не хотелось бы вас рассердить.
– Я никогда не стану на вас сердиться. Конечно, я немного разочарован, но полагаю, одна ночь не
