последние несколько часов, – решении, которое разобьет его сердце.
Тэд сел рядом с нею, обнял.
– Ты думаешь о Райли? – тихо спросил он; от сочувствия к горю Билли его голос звучал хрипловато.
Билли покачала головой.
– Нет, я думаю о Моссе. – Она неожиданно обернулась, спрятавшись в объятиях Тэда. – Дорогой, я должна сказать тебе одну вещь, но сначала хочу повторить, что люблю тебя. Я всегда буду тебя любить. Мне нужно, чтобы ты знал это и не сомневался. Мне нужно, чтобы ты верил в меня.
Все чувства Тэда были напряжены до предела. Он принял ее объятия так, словно это было в последний раз, и выслушал все, что Билли рассказала о визите Мак-Дермотта и о болезни Мосса. С каждым словом сердце у него падало и падало. Ему хотелось бы не любить ее так сильно, тогда он мог бы поспорить с нею, бороться против ее решения, побить ее, если понадобится, заставить понять, что она делает с ними обоими, с их любовью.
– Не знаю, захочет ли он, чтобы я осталась с ним, – говорила Билли, – но знаю, что должна попытаться. Ты понимаешь, Тэд?
Он зарылся лицом в ее волосы, вдыхая аромат шампуня, которым обычно пользовалась Билли.
– Я могу лишь пытаться понять. Да, черт побери, понимаю, но не хочу понимать! Не хочу снова делить тебя с кем-то. Хочу, чтобы ты была только моей, Билли. Проклятье, я слишком долго ждал и не хочу ждать больше!
В порыве гнева и досады он вырвался из ее рук и принялся мерить комнату большими шагами, запустив длинные пальцы в свою шевелюру.
– Не смотри на меня так, Билли. Да, я сердит, черт, да, я с ума схожу от злости! Наверное, я мог бы возненавидеть тебя в эту самую минуту. Ты просишь меня снова проявить благородство, а я не хочу быть благородным. Мне хотелось бы, чтобы я не заботился о Моссе все эти годы и не любил его. Хотел бы, чтобы он был мертв и все кончилось раз и навсегда. – Лицо Тэда сморщилось от горя. – Я люблю тебя, будь ты проклята, а ты уходишь от меня!
Билли подбежала к нему, обвила руками, изо всех сил стараясь утешить. Тэд не сказал ничего, чего бы она сама себе уже не высказала. Все самое ужасное, все, о чем не хотелось думать. Она почувствовала, что напряжение уходит, и вспышка гнева прошла. Его объятия снова раскрылись навстречу ей. Потом он высвободился из ее рук и пошел к двери. Билли проглотила комок слез. Он уходит, оставляет ее с разбитым сердцем. Хотелось крикнуть, чтобы он не уходил, не покидал ее.
Тэд резко остановился, не доходя до двери, задержался у стола, на котором стояла фотография Сойер. Снял трубку телефона, набрал номер, долго ждал, пока ему не ответили.
– Алло! Мосс? Это я, Тэд. Послушай, оказывается, я смог выбраться в этот потрясающий штат Техас ради доброго старомодного Рождества. Зашел проведать Билли, и мы тут как раз подумали, что неплохо бы наведаться прямо сейчас в Санбридж. Ты уже поставил елку?.. Тогда мы сейчас приедем и нарядим ее для тебя!
Билли рухнула на диван, спрятала лицо в ладони. Слезы неудержимо текли по щекам. Тэд, дорогой Тэд.
– Да, Сойер приезжает, чтобы провести Рождество с Билли. Она приедет чуть позже, во второй половине дня… Минутку, я спрошу. – Прикрыв трубку рукой, Тэд обратился к Билли: – Мосс говорит, что его шофер уже в городе и, если хочешь, может задержаться, чтобы забрать Сойер в аэропорту. Похоже, он рад, что мы к нему едем, Билли. Поедем сейчас или подождем Сойер?
Не в силах встретиться с ним взглядом, Билли просто сказала:
– Передай ему, пусть Эфраим заберет Сойер. Мы будем в Санбридже через час, если он не против. Попроси его дать указания затопить камин в моей старой мастерской.
Вот так. Все очень просто. Кто сказал, что нельзя снова оказаться дома?
Сойер Коулмэн съехала на ногах с пригорка перед мастерской Билли. Смеясь, слепила снежок и запустила в сурового шофера, который нес ее багаж. Пакеты с подарками разлетелись по всей заснеженной поляне.
– Это ведь Рождество, Эфраим, улыбайся, – посмеивалась она, потом принялась собирать подмоченные свертки в яркой упаковке. Она могла поклясться, Эфраим сейчас думает, что в двадцать один год можно бы уже и повзрослеть. Ха! Ну а ее бабушка любит хорошую потасовку со снежками и не станет слишком строго бранить!
– Бабушка! Я приехала! Счастливого Рождества!
– Сойер! Я так беспокоилась. Самолет запоздал?
– Где-то здесь была плохая погода. – Билли попала в юные, теплые, нежные и полные любви объятия. – Ты чудесно выглядишь, бабушка. Бьюсь об заклад, получила какие-нибудь новые отзывы. Но откуда такой печальный взгляд? Ты всегда говорила, что в глазах должна оставаться улыбка. Немедленно расскажи мне, в чем дело.
Билли рассмеялась:
– Ты все услышишь. Всему свое время. Ты великолепна, как всегда. Должно быть, это все морковка и фасоль, которые я заставляла тебя поглощать в огромных количествах, когда ты была маленькой.
Сойер повернулась к шоферу:
– Спасибо, Эфраим. Извини за снег. Я так рада, что приехала домой. Оказаться в Санбридже для меня такой сюрприз – я ведь привыкла играть в снежки с детства. Нехорошо было так поступать по отношению к тебе. Прости меня.
Билли видела, как суровый шофер смягчился и улыбнулся ее внучке. Даже самые закоренелые ворчуны откликались на красивую улыбку Сойер. Когда дверь за шофером закрылась, Билли спросила:
– Что все это значит?
