внука. Она прижалась щекой к макушке мальчика и зажмурилась, прогоняя слезы. Когда Райли отпустил ее, оказалось, что он смущен, как и любой другой десятилетний мальчик, взрывом эмоций со своей стороны. Чистые, умные глаза, но не голубые, как у его отца, а темные, черные, как эбонит, сияли в ответ на ее ласковый взгляд.
– Привет, бабушка. – Он улыбнулся, но не отнял руки, обнимающей Билли, поддерживая ослабевшую от волнения женщину. – Добро пожаловать в наш дом. Моя мать и я давно ждали этого дня.
– Ты так давишь на бабушку, что чуть не вышибло из нее дух! – строго заметила Отами. – Извинись.
– Но, мама, ты же говорила, что папа так обнимал тебя. И сказала, что его отец делал так с его матерью. Я хотел поприветствовать бабушку по-техасски. Я не собирался обижать тебя, бабушка, – обеспокоенно сказал Райли, поглядывая на недовольное лицо матери.
– Ты и не обидел меня. Я рада каждой минуте такого приветствия, и, Отами, Райли прав. Есть такой буйный техасский обычай. Я хочу, чтобы ты не стеснялся, Райли, был самим собой, иначе мы никогда не узнаем друг друга.
– Мама рассказывала мне о тебе, о ранчо Коулмэнов, о Техасе и американских самолетах. Я собираюсь стать авиаконструктором.
– Моя внучка Сойер как раз этим занимается. Вы могли бы вместе составить неплохую команду, – засмеялась Билли. – Я привезла фотографии. По сути дела, это семейные альбомы, которые я хотела показать тебе и твоей маме. А если вы захотите какие-то из них иметь у себя, мы сделаем копии. Там есть одна, где твой папа сфотографирован на своем первом пони. Может быть, она не совсем четкая: он упал с пони, когда я его фотографировала.
Отами весело засмеялась:
– Райли мне об этом рассказывал и добавлял, что еще не родилась лошадь, которая не сбросила бы его.
– Это не совсем так. Райли преувеличивал, когда дело касалось лошадей. Он больше оставался дома да вокруг самолетов. Следует отдать должное Райли – он более или менее освоил пони. Сбрасывали его несчетное число раз, а он все равно усаживался в седло. Его дедушка настаивал. Твой отец всегда старался оправдывать ожидания своих родных.
– Пока не встретил меня, – печально проговорила Отами.
– Нет, нет, нет, ты не должна говорить так. Даже думать так не должна, – Билли придвинулась поближе к Отами и обвила ее руками. – Райли любил тебя, и ваша женитьба была предопределена судьбой. Поэтому он и не хотел допускать малейшую возможность, что его семья могла бы… могла бы не понять его. Я сожалею о решении моего сына, но понимаю его. То, что любили повторять мой свекор, мой муж и сын, – теперь это история. У нас есть наши воспоминания. Некоторые из них не очень приятные, а другие останутся с нами до конца наших дней. Однако одними воспоминаниями жить нельзя. У меня на этот счет своя философия.
– Как это, бабушка? – с любопытством поинтересовался Райли.
– Воспоминаниям отводится определенное место в нашей жизни. Со временем они тускнеют и блекнут, и так и должно быть. Только трусы живут воспоминаниями изо дня в день, потому что они боятся столкнуться с реальной жизнью. – Райли важно кивнул, а Билли глянула в грустное лицо Отами и поспешила добавить: – Нет, нет, Отами, я не имела в виду тебя.
– Но это верно. Мои родные говорят мне об этом все время. Сын умудряется напомнить хотя бы раз в день, когда он дома… Но никогда раньше я не думала о своей приверженности воспоминаниям как о трусости. Вы не должны извиняться за свои слова, ведь они правильны. Видите, мой сын качает головой. Наконец-то у него появился союзник. Вы единомышленники. Даже отец укоряет меня время от времени. – Милая улыбка осветила ее серьезное лицо. – Я обещаю поработать над этим.
– Ловим тебя на слове, мама. Между нами говоря, бабушка, мы можем убедить маму, что за воротами этого дома есть мир.
– Там для меня нет никакой надежды. – Отами вздохнула.
– Надежда есть. Теперь мы можем поехать в Америку и посмотреть, где жил мой отец. Ты мне обещала, что, если папины родственники нас признают, ты возьмешь меня в Техас. Обещания, мама, следует выполнять.
– Нас не приглашали, Райли. Где твои хорошие манеры?
– Ну конечно, вы приглашены. В любое время. Я так хотела бы, чтобы вся ваша семья приехала в Санбридж. Райли, у тебя так много общего с моей внучкой. Она поделится с тобой мечтой Коулмэна. Мечтой, которую ты сможешь понять и над осуществлением которой, быть может, захочешь трудиться. Потом, когда будем в Техасе, мы это обсудим. Я для тебя кое-что привезла, Райли. Это в пакете у входной двери. Принесешь?
Райли побежал со всех ног выполнять поручение бабушки. Отами с удивлением взглянула на Билли.
– Я… я привезла бейсбольную перчатку Райли для мальчика. Семейные альбомы тоже в том пакете. В последнюю минуту сунула бейсбольную кепку Райли. Я не ошиблась, как ты думаешь?
– Ни в коем случае. Мой сын во многом похож на своего отца. Немногие вещи, которые вернуло мне военное ведомство, были… то есть я хочу сказать, что он станет дорожить этими вещами, потому что они из дома его отца и из его детства.
Вернулся Райли с пакетом. Во взгляде мальчика отражалось беспокойство, пока бабушка распаковывала свой подарок.
– Я подумала, что ты должен владеть этими вещами. В Санбридже есть другие, которые ты мог бы… мог бы…
Райли глянул в коробку и опустился на колени. Он осторожно вынул поношенную перчатку и мяч. Кепка сразу же оказалась на блестящей темноволосой голове. Мяч он любовно приложил к щеке.
– Мой отец пахнул вот так? – спросил он, протягивая Билли бейсбольную кепку. Билли послушно потянула носом и кивнула, чувствуя, как сжимается горло.
