Мосс сразу же занялся последней проверкой; его руки скользили по тонкой кромке крыла, проверяли закрылки, ощупывали какие-то неведомые хитроумные приспособления. Билли наблюдала за ним, не сводя глаз с этих чутких пальцев, которые пробегали по обшивке самолета. Так, должно быть, мужчина ласкает женщину: деликатно, благоговейно, пытливо.
Горячий ветер неустанно гулял по летному полю, пузырем надувал рубашку Мосса, ворошил его темные жесткие волосы. Ветер трепал и легкие брюки Билли, прижимал их к ногам, а солнце успело обжечь кончик носа. Но Мосс не обращал внимания ни на что, кроме самолета. Он проверил что-то у хвоста и напоследок пнул одну из шин.
– Она в отличной форме, – объявил Мосс. – Ну, Билли, забирайся!
Показывая, куда поставить ногу, Мосс крепко обхватил ладонью ее аккуратную попку и подтолкнул Билли, в то время как она грациозно взбиралась на самолет, а потом – на переднее сиденье.
– А теперь подбери волосы и надень на голову вот это. – Он протянул ей кожаный шлем. – Без фонаря ветер дует так, будто хочет унести на тот свет. Хорошенько натяни шлем на уши, а вот этот проводок – обрати внимание – идет от наушников и присоединяется к приборной доске.
Пальцами, непослушными от страха, Билли попыталась справиться с прядями волос, растрепанных ветром, и запихнула их под шлем. Мосс поплевал на внутреннюю сторону летных очков и вытер их рукавом рубашки.
– Без них не обойтись, если хочешь увидеть, что творится вокруг, – сказал он, протягивая ей очки и показывая, как закрепить ремешок на затылке.
Билли не хотела проделывать все это – она уже ненавидела самолет, но больше всего страшила мысль о снисходительной терпимости Мосса. Не она вызвала огонек возбуждения, вспыхнувший в его глазах. Не она, а этот ярко размалеванный самолет мог предложить ему то, чего не было у нее.
Мосс дважды хлопнул по фюзеляжу у левого локтя Билли, прежде чем забраться на сиденье позади нее. Несколько дюймов перегородки, казалось, разделили их на целые мили, лишая Билли ощущения близости, которого ей сейчас так недоставало. Когда неожиданный запуск двигателя заставил пропеллер вращаться, сначала медленно, потом с тревожащей быстротой и ревом турбины, ногти девушки врезались в ладони. Колеса шасси с упругими шинами слегка подпрыгивали на летной дорожке, а самолет катился все быстрее, вжимая Билли в сиденье, в то время как она искала ногам опору. Она не обращала внимания на потрескивание в наушниках, пока не услышала голос Мосса:
– Спокойнее, Билли. Мы почти поднялись, а потом ход станет плавным.
Билли скосила глаза на стремительно бегущее под крылом самолета летное поле. Внезапный рывок, последний толчок – и они оторвались от земли.
– Вот так, молодец, – приговаривал Мосс. – А теперь легонько, легонько. – Билли цеплялась за звук его голоса, обретая уверенность. Остался единственный контакт, возможный сейчас между ними, и она боялась потерять эту нить. – Давай прокатим маленькую леди, она впервые на такой прогулке. Спокойно, милая, спокойно.
Глаза девушки округлились под стеклами очков. Мосс ласково разговаривал с самолетом! Эти знакомые ласковые нотки в его голосе были предназначены вовсе не ей, а этой проклятой машине, куску железа с неровной, шероховатой кожей, размалеванной наподобие шлюхи!
– Мы поднимаемся, Билли. Держись! – И нос тренировочного самолетика круто задрался вверх. Билли вскрикнула, болезненно сглотнув комок, вставший в горле от страха. Снова зажмурив глаза, она решила больше не открывать их, пока не встанет двумя ногами на благословенную Богом землю. Она чувствовала, как ветер овевает открытые участки лица, свистит в ушах. Двигатель вибрировал, от чего по всему телу пробегали мурашки. Билли вцепилась в сиденье так сильно, что побелели косточки пальцев, и молилась, всей душой желая пережить этот момент, и следующий, и еще один, пока не окажется снова на земле. От ужаса сжималось сердце, леденела кровь, перехватывало горло.
– Вот моя девочка! Ай да красавица! Ну и молодец! – возбужденно выкрикивал Мосс.
В воздухе они провели больше часа. Билли судорожно ухватилась за край сиденья. В желудке чувствовалась ужасная тяжесть. Когда Мосс, наконец, посадил самолет на взлетную дорожку и подрулил к отведенному месту, Билли с трудом разогнула скрюченные пальцы, прижав их к ногам, чтобы распрямить.
Она возненавидела эту воздушную прогулку, каждую минуту, проведенную в самолете, более того, теперь окончательно поняла, что самолеты – ее соперники в борьбе за любовь Мосса. Жгучая ревность терзала ее душу при мысли об этом, как если бы самолеты были женщинами из плоти и крови.
Снова закрепив машину канатами, Мосс подошел, чтобы помочь ей выбраться из кабины. Его лицо лучилось от радости, расплываясь в улыбке.
– Боже, невозможно описать, как это здорово! Если я день не полетаю, то как будто полуживой! – Его рука протянулась мимо Билли, чтобы еще раз погладить округлость крыла. – Ты милая крошка, – сказал Мосс. – А ты – милый маленький второй пилот. – Он обнял Билли за плечи, прижал к себе и, широко шагая, повел по летному полю к ангару.
Едва они вошли в ангар, как Билли оторвалась от Мосса и толкнула дверь с надписью «Дамы». Колени у нее подогнулись, она наклонилась над унитазом, и ее стошнило.
Билли и Мосс перебрались в хозяйскую комнату на втором этаже дома 479 по Элм-стрит и наслаждались уединением.
Июнь сменился июлем, а дни становились все длиннее и жарче. По утрам Билли мучилась от приступов тошноты, которые старалась скрыть, не вставая с постели, пока Мосс не уйдет на базу. Но Агнес со своим острым соколиным взором, казалось, всегда стояла у дверей ванной, в то время как Билли каждое утро корчилась над раковиной. И в глазах матери появлялось выражение удовлетворения, которое Билли ошибочно принимала за злорадное осуждение.
– Плохое всегда случается с плохими девочками. – Как часто, подрастая, слышала она от Агнес эту самодовольно-ограниченную поговорочку. Все-таки теперь она замужем. В счастливом браке с изумительным мужчиной.
В глубине души Билли не сомневалась, что беременна, однако не сказала об этом ни единого слова. Пока врач не даст официального подтверждения, она просто молодая замужняя женщина с чувствительным желудком. Очень часто Билли замечала, как Мосс и Агнес обмениваются взглядами, а иногда казалось – у
