«Неужели никто никогда не придет проверить эту проклятую яму, в которой я оказалась узницей? Что наплела Сара о моем местонахождении? К этому времени Калеб уже должен был перевернуть корабль вверх дном, разыскивая меня, – печально думала она. – И куда, черт побери, подевался Фаррингтон? Малькольм сказал, что Орби обычно приносил ему еду поздно ночью, а потом выводил его на прогулку. Куда же запропастился старик?»
После первого жестокого нападения на Рэн Уэзерли оставил ее в покое, заявив, что не станет тратить на нее силы, которых и так осталось мало. Но для того, чтобы быть уверенным, что Рэн не будет кричать и тем самым не выдаст его убежища, Малькольм разорвал свою рубашку, связал девушку и засунул ей в рот кляп.
Импровизированные веревки врезались в руки Рэн, ее тошнило от грязной, пропахшей потом тряпки. Она чувствовала, что близка к отчаянию.
ГЛАВА 18
Когда «Морская Сирена» поворачивала к порту в устье реки Коннектикут, Густав уже заканчивал список провизии, которую необходимо было закупить на обратный путь в Англию. На камбузе все сияло чистотой. Густав налил себе большую кружку кофе и отправился на палубу, чтобы посмотреть на приближающуюся землю. Его друг Диего, который без дела шатался поблизости, потянулся за кружкой и отхлебнул ароматного напитка. Они по-дружески уселись рядом, не сказав друг другу ни слова.
Диего снова потянулся к кружке и, сделав несколько глотков, начал рассказывать Густаву о плане высадки пуритан, которые уже собирали пожитки в трюме. Разговор зашел о Саре Стоунхам.
– Она внизу вместе со своим братом-священником, – произнес Диего, скривив рот, как от горького пива. – Там ей и место. Знаешь, при виде этой мисс у меня по спине бегут мурашки. Ты когда-нибудь обращал внимание на ее глаза, Густав? Создается впечатление, что она вроде здесь, а вроде бы ее здесь нет и она витает где-то далеко.
– Я считаю, что она настоящая леди, – задумчиво сказал кок.
Диего покрутил пальцем у виска и покачал головой.
– У меня была сестра, которая стала вести себя так же, когда застукала мужа на пирушке с другими женщинами. Она умерла, – прямо заявил он.
Густав немного поразмыслил над словами Диего и решил уточнить:
– Она умерла из-за того, что ее муж кувыркался под одеялами с другими женщинами?
Диего внимательно посмотрел на кока.
– И да, и нет. Что-то щелкнуло у нее в голове, и она уже никогда не стала прежней. Моя сестра тоже была леди. Еще вчера с ней все было хорошо, а сегодня – бац! – он прищелкнул пальцами. – Это было ужасно. Ее муж рыдал в течение одиннадцати дней. Каждый день он плакал с очередным ребенком. У них было одиннадцать детей, – объяснил он Густаву.
Старому коку вдруг стало не по себе. Мисс Стоунхам казалась настоящей леди, но и Диего вроде бы знал, что говорил. Густав испытующе поглядел на испанца и спросил:
– Твоя сестра когда-нибудь совершала странные поступки, ходила в странные места и… ну, понимаешь… вела себя так, как настоящие леди никогда не поступают?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, например, ходила ли она ночью с фонарем в места, где темно и полно крыс?
– А я-то думал, что это кофе… – удивленно протянул Диего, заглядывая на дно кружки. – Я же сказал тебе: моя сестра была леди. Ни одна леди, рехнулась она или нет, не сделает ничего подобного. Да ты просто негодяй, Густав, раз мог подумать, что моя сестра способна на такое. Держу пари, ты снова разбавил кофе ромом, так?
– Я всего лишь спросил, – стал оправдываться кок. – Я не имел в виду твою сестру, когда спрашивал об этом. Мне только хотелось узнать, могут ли женщины поступать так. Я бы никогда не сказал ничего плохого о твоей сестре. Если ты говоришь, что она была леди, значит, так оно и было.
– Черт побери, это правда! К тому же она была хорошей матерью! – Диего бросил испепеляющий взгляд в сторону Густава, передал ему кружку и принялся переобувать ботинки.
Кок долго сидел молча. Известно, что женщины всегда делают из мужчин дураков. Он с подозрением взглянул на приятеля: заметил ли Диего, что из кока Густав превратился в дурака? Вроде бы нет. Густав встал и направился к камбузу, насвистывая какую-то мелодию. Первую возможность он упустил, но теперь еще раз заглянет в недра корабля. Не повредит еще раз осмотреть то место.
В самом отдаленном месте трюма Рэн и Малькольм томились в ожидании. Судно не двигалось. Медленное покачивание волн говорило, что корабль либо стал на якорь, либо его заштилило.
По щекам Рэн текли слезы. До земли оставался всего лишь день пути, когда Сара заманила ее в это адское место. «Морская Сирена», наверное, уже вошла в порт, а Рэн теперь сгниет в этой вонючей темнице. Она умрет вместе с мужчиной, который ненавидит ее больше всего на свете, погибнет – связанная, с заткнутым ртом, – как угодившее в капкан животное…
А на палубе Сара готовилась к высадке. Пуритане, с которыми она не была знакома, стояли рядом и наблюдали, как, рассекая прибрежные волны, судовая шлюпка повернула назад к кораблю за последними пассажирами.
Все мысли Сары занимали узники, закрытые в трюме. Она искала в себе мужество, чтобы спуститься вниз и отодвинуть засов перед тем, как покинуть корабль. Никто не обращал на нее внимания, все взгляды были устремлены на медленно приближающуюся шлюпку. Тело Сары сковало от страха, по спине бегали мурашки. Если она хочет отпереть дверь, нужно сделать это сейчас, чтобы успеть вернуться на палубу до прихода последней шлюпки. Сару приводила в ужас сама мысль остаться на пустом корабле наедине с освобожденным, наполовину безумным Малькольмом.
Она сделала шаг назад, потом другой и стремительно бросилась к люку, ведущему в трюм. Быстро спустившись по трапу, она в кромешной тьме направилась к запертой камере. Сара уже сотни раз мысленно проделывала этот путь. Ее руки нашли знакомые контуры двери, нащупали засов, как пальцы слепого ищут оброненную монетку. Затаив дыхание, Сара беззвучно отодвинула холодную полосу металла и сразу же
