состоится, каковы будут последствия?
– Я думал, что сказал это ясно.
– Не совсем. Я помню, вы говорили что-то о серьезных проблемах с семейным доходом. Но это, папа, откровенно говоря, может означать все, что угодно, от необходимости отказаться от покупки новых бальных платьев до необходимости продать Маршам-Холл.
– Тебе известно что-нибудь о бизнесе?
– Нет. – Корделия сделала паузу. – Но я не дурочка.
– Нет, не дурочка, – улыбнулся отец. – Что ж, хорошо. Позволь мне начать с самого начала. – Положив руки на стол, он помолчал, чтобы собраться с мыслями. – Титул графа Маршама уходит в прошлое почти на два столетия. Еще молодым человеком я понял, что тому благоденствию, которым наслаждается в этой стране аристократия, вскоре придет конец. Времена меняются. Мы должны меняться вместе с ними, если хотим выжить. Мой отец, разумеется, не соглашался со мной. Он прочно увяз в прошлом и не мог представить себе, что его мир не останется таким, каким был прежде. Несмотря ни на что, я начал участвовать в различных предприятиях. Одни из них оказались успешными, другие не очень. Постепенно я сосредоточил свои силы и капиталы на судоходстве, и оно до настоящего времени приносило прибыль. Но, опять же, времена меняются. Большинство моих кораблей используют силу ветра, думаю, что парусникам всегда найдется место, но я уверен, что будущее за паровыми судами…
Еще на протяжении почти получаса отец говорил о сложных специальных вопросах, сравнивал парусные и паровые суда: паровым судам необходим уголь в качестве топлива и твердый график его поставок. Для них требуется разработка гребных винтов, чтобы заменить лопастные колеса. Следует также учитывать собственный вес паровых машин и дополнительную нагрузку на деревянные корабли и еще множество других деталей. Проблемы, с которыми он столкнулся, были действительно непростыми, но Корделия поняла, почему его заинтересованность в партнерстве со старшим мистером Синклером не только блестящая идея, но и во многом спасение бизнеса.
– Даже предложения твоих сестер, которые я высоко ценю…
– Мы оба, – вставила Корделия.
– … лишь временное решение, а мистер Синклер обладает огромными возможностями обеспечить необходимую модернизацию, чего я не в состоянии сделать.
– Понимаю. Значит, если эта сделка зависит от моего брака, у меня действительно нет выбора.
– Корделия, я не собираюсь лишать тебя права выбора. Окончательное решение, бесспорно, за тобой.
– Тем не менее…
– Пойми, дорогая моя девочка, что для меня это тоже совсем не легко, поэтому я так долго хранил молчание. – Он говорил очень серьезно, но в глазах искрилась улыбка. – Очень трудно обменять любимую дочь, как какое-то лишнее животное на ферме.
– А я у вас любимая? – Она удивленно подняла изящную бровь.
– Всегда была. Однако я не хотел бы, чтобы об этом узнали твои сестры. Кроме всех выгод от удачного брака, – после небольшой паузы продолжил он, – мистеру Синклеру или какому-то другому мужчине повезет получить в жены тебя. Считаю тебя одним из своих самых великих успехов.
– А мама так не считает. Она не видит ничего, кроме моей неспособности выйти замуж.
– Твоя мама на многое смотрит только с чисто женской точки зрения и во многом живет в прошлом, оценивает достижения женщины по престижности брака.
– А вы?
– Мне нравится женщина, которой ты стала. С огромным удовольствием читаю твои рассказы о скачках на верблюдах по пустыне, о полетах на воздушном шаре над Парижем. Безмерно горжусь, что ты моя дочь. К сожалению, мир такой, какой есть, и в эти дни возможности незамужней женщины твоего возраста весьма ограничены.
– Это абсолютно несправедливо, – вздохнула Корделия.
– Безусловно, несправедливо, но от этого дело не меняется. Ты думала, как повлияет на твое будущее этот брак? – взвешивая каждое слово, спросил ее отец.
– Только об этом и думала.
– Вполне понимаю желание молодой женщины выйти замуж по любви, но тебе любовь не встретилась. – Он пристально посмотрел на дочь. – Или я ошибаюсь?
– Нет. – Дерзкая улыбка Уоррена вспыхнула у нее в памяти, но нет, Корделия не влюблена в него. Любовь должна быть сладостной и безмятежной, не вызывающей никаких сомнений. А ей стоит только подумать об Уоррене, как все чувства приходят в волнение и она не находит себе места – это совсем не похоже на любовь. И самое плохое – все, связанное с Уорреном, построено на лжи. Нет, то, что произошло между ними – если вообще что-то произошло, – это не любовь. Корделия выбросила из головы его образ, не обращая внимания на возникшую странную боль в груди, и против желания улыбнулась. – Вы не ошибаетесь.
– Тогда давай будем практичными. Ты сказала, что на самом деле хочешь выйти замуж.
Корделия кивнула.
– Следовательно, трезво глядя на вещи, тебе нужно сделать хорошую партию. Тебе нужен мужчина, способный, прости за грубость, содержать тебя. Дэниел Синклер как раз такой мужчина с достаточными средствами, чтобы оплачивать путешествия, которые ты так безумно любишь, чтобы иметь хороший дом и слуг, чтобы покупать тебе модные платья.
– Я еще люблю и шляпы, – пошутила Корделия.
– Шляпы – чрезвычайно дорогое удовольствие. – Он внимательно смотрел на дочь. – Корделия, что будет с твоей жизнью, если ты не выйдешь замуж?
– Никогда, хотите вы сказать?
Он кивнул.
– Не знаю. Продолжу свои путешествия…
– … которые окажутся слишком дорогими, даже если мы, потеряв надежду на брак, воспользуемся капиталом из твоего приданого. Я не в состоянии бесконечно их финансировать.
– Я продолжу писать…
– …и это, возможно, когда-нибудь позволит тебе избежать нищенского существования. Писатели не зарабатывают больших денег, моя милая.
– Досадно. – Корделия покачала головой. – Полагаю, я могла бы работать гувернанткой…
– Да, – с трудом сдерживая улыбку, отозвался отец, – я видел, как хорошо ты справляешься с детьми своих сестер.
– Наверное, со мной что-то не так, папа. Я действительно хочу иметь собственных детей, но мне кажется, я не буду так уж сильно любить их.
– Подозреваю, когда придет время, ты полюбишь их, – рассмеялся отец.
– Значит, в гувернантки я не гожусь, но могу стать компаньонкой, как Сара.
– Нет, не как Сара, – твердо возразил отец. – Будем честными, Корделия. Сара занимает место компаньонки только в угоду собственной гордости. Я восхищаюсь этой девушкой. Она не хочет целиком зависеть от нас. Для меня дешевле платить ей жалованье, чем оплачивать ее расходы, как я оплачиваю твои. Но я не думаю, что как компаньонка она так же хорошо выполняет свою работу, как это делал бы кто-нибудь другой, кого ты полностью не подчинила бы себе.
– Папа! – Корделия покраснела.
– Ты не согласна? – Он прищурился.
– Ну, частично, – обиделась Корделия. – Просто ваши слова прозвучали слишком расчетливо.
– Мы этого не хотели, – усмехнулся он. – В любом случае Сара недолго останется твоей компаньонкой.
– Что вы имеете в виду?
– Ничего особенного, – уклонился отец от ответа на ее вопрос. – Просто мне в голову пришла одна оригинальная мысль. Как твоя переписка с мистером Синклером? Ты много о нем узнала?
«Только то, что он ужасно занудливый».
– Человек может быть кем угодно на бумаге, папа. Нельзя судить о нем только по его письмам. – Она вздохнула. – По-видимому, пришло время познакомиться с ним лично.
– Превосходно! – В голосе отца прозвучало удивление. – Когда вся остальная семья вернется из Брайтона, мы устроим… – он наморщил лоб, – обед, пожалуй, где будут его семья и наши. Да, твоей маме это понравится. Думаю, тебе и мистеру Синклеру будет приятнее встретиться в сердечной обстановке, а не в более строгой и официальной.
– Звучит чудесно, папа. – Корделия заставила себя улыбнуться.
– Корделия, я сожалею, что дело дошло до этого, – глядя ей в глаза, сказал отец, – но не сомневаюсь – для всех это лучший вариант.
– Да, наверное. – Она рассеянно похлопывала по подлокотникам кресла. – Полагаю, это неотъемлемая составляющая взрослой жизни, верно?
– Что именно?
– Делать то, что лучше для всех. – Не отводя глаз, Корделия вздернула подбородок. – И не важно, хочется человеку этого или нет.
– Уоррен, я не знаю, что делать. – Дэниел расхаживал взад- вперед по конторе.
– Это не совсем верно, – спокойно возразил Уоррен.
– Что ты хочешь этим сказать? – Дэниел остановился и уставился на друга.
– Хочу сказать, ты прекрасно знаешь, что делать и что ты должен сделать. – Уоррен пожал плечами. – Просто тебе этого не хочется.
– Разумеется, не хочется. – Дэниел снова продолжил хождение. Так ему всегда лучше думалось, а сейчас ему необходимо как следует поразмыслить. – У меня вообще нет желания жениться – не говоря уже о том, чтобы жениться на женщине, которую не сам выбрал – только ради деловых интересов отца и обеспечения финансирования…
– Чтобы спасти наше будущее, наши репутации, все твои деньги и деньги наших инвесторов, в числе которых много людей, называемых тобой друзьями.
– Похоже, у меня нет выбора, так? – Дэниел запустил пальцы в волосы.
– Выбор всегда существует, Дэниел. У тебя есть варианты. Первый: продолжать убеждать леди Корделию, что она не хочет выходить за тебя замуж, и надеяться, что ее отец тем не менее не откажется от объединения с твоим отцом. Таким образом, свободный капитал твоего отца поможет нам, хотя к тому времени, возможно, будет слишком поздно, и мы обанкротимся и разоримся. – Уоррен насупился. – Нет, разорен буду только я один. Ты останешься сыном
