поженимся, с радостью буду прислушиваться к вашему мнению и предложениям, иногда спрашивать у вас совета. Но пока вы не станете так же хорошо разбираться в фасонах, как разбираетесь в железных дорогах, вы не будете указывать мне, какую одежду выбрать. Это ужасно дорогое платье из Франции сшито по последней моде, и я в нем выгляжу великолепно. Так скажите, почему я не должна никогда его надевать?
– Потому что оно побуждает всех мужчин в зале поинтересоваться, какое же именно совершенство оно скрывает. – Дэниел подошел к ней ближе. – И вызывает у них у всех желание познакомиться с этим совершенством. Корделия, я никогда не считал себя ревнивцем, но скажу честно: когда дело касается вас, испытываемое мною чувство может быть только ревностью. – Едва эти слова слетели с его губ, Дэниел понял, что говорит правду. Он ревновал к самому себе. – Это может показаться странным, потому что мы по-настоящему познакомились только сегодня вечером, но у меня такое ощущение, словно я вас хорошо знаю.
– Благодаря моим статьям, – нашла объяснение Корделия.
– Да, разумеется. – «А еще часам, проведенным в залах музея, прогулкам по морскому берегу и злополучной ночи на набережной».
– И вы говорите мне все это, чтобы быть честным?
– Именно так. – Конечно, это не все, что он мог бы сказать, но это начало. Во всяком случае, он говорил правду. – Как вы думаете, Корделия, вы сможете полюбить меня? Ну когда-нибудь?
– Когда-нибудь? Я совсем не…
– Или ваше сердце занято? Кем-то другим, я имею в виду.
– Разве это имеет значение? Наш брак – деловое соглашение. Чувства здесь совершенно ни при чем.
– И все же желательно, чтобы мужчина, за которого вы выходите замуж, вам нравился.
– Желательно, но не обязательно.
– Корделия, я очень хочу вам понравиться.
– Почему вы можете мне не понравиться, Дэниел? – Она ослепительно улыбнулась ему. – Вы откровенный и галантный человек.
– Я должен что-то сказать вам. – Дэниел глубоко вздохнул.
– Говорите.
– Это нечто довольно щекотливое. – Что, если она не сможет его простить?
– Говорите, Дэниел. Просто скажите, и все.
– И к тому же неприятное. – Что, если любовь, которую она чувствует к Уоррену, не имеет никакого отношения к Дэниелу?
– Тогда самое лучшее побыстрее покончить с этим делом.
«Скажи же, Дэниел, скажи», – шепнул ему внутренний голос.
– Это касается Уоррена. – Что, если правда разрушит все шансы на совместное будущее?
– Да? – Корделия склонилась к нему.
– Уоррен…
– Да, да. – Положив веер ему на грудь, она взглянула в лицо Дэниела.
– Уоррен… – повторил он и, посмотрев на Корделию, понял, что совсем не такой смелый, каким всегда считал себя. Внутри у него все сжалось от страха. Слова, которые сорвались у него с языка словно по собственной воле, удивили даже его самого. – Уоррен Льюис женат.
Глава 15
Если путешественника приглашают участвовать в национальных обрядах или праздниках, это следует делать охотно и с открытой душой.
– Что- о? – Корделия в неописуемом удивлении смотрела на Дэниела. И это дело чрезвычайной важности? И это все, что он хочет сказать, чтобы быть честным? Она рассмеялась бы, если бы его слова так не возмутили ее.
– Уоррен Льюис женат, – пробормотал Дэниел с видом человека, который сказал что-то, чего не должен был говорить, и теперь ему некуда деваться.
– Для чего вы мне это говорите? – осторожно выбирая слова, спросила Корделия.
– Я подумал, что вам следует знать об этом, – пожал плечами Дэниел.
– Почему? – Корделия пристально смотрела на него.
– Из-за… вашей компаньонки, мисс Палмер. Я думаю, она с ним виделась.
– Виделась с ним? – Корделия сделала вид, что от удивления у нее перехватило дыхание. – Что вы подразумеваете, говоря «виделась с ним»?
– Встречалась с ним наедине, ну и тому подобное.
– В романтическом смысле?
– Совершенно верно, – кивнул Дэниел. – И я думаю, не совсем в рамках приличий.
– А он женат. – В голосе Корделии зазвенело поддельное изумление, и она присела на ближайшую скамейку. Это полная бессмыслица. Ну для чего Дэниелу понадобилось, чтобы она плохо думала об «Уоррене», и почему он просто не мог откровенно признаться ей в своем обмане? Вполне возможно, что он испытывал такой же страх признаться ей во всем, как и она, перед тем как признаться ему. Однако это откровение об «Уоррене» – полнейший абсурд. Можно подумать… И мгновенно Корделии в голову пришел ответ. Бедняга! На самом деле он ревновал – ревновал к самому себе! Но ведь она сказала «Уоррену», что любит его. Очевидно, Дэниел решил, что если она откажет в симпатии ему как Уоррену, то сможет обратить свою симпатию на него как на Дэниела. Это была именно та идея, которая могла прийти и ей в голову. Неподражаемо блистательная и одновременно совершенно идиотская. – Ну и ну!
– Он подлец, Корделия, и вы… ваша мисс Палмер не должна больше иметь с ним дела. Более того, если у нее возникли какие-то чувства к нему…
– Чувства?
– Влечение, любовь, если хотите, – ответил Дэниел. – Это большая ошибка.
– Потому что он женат, – со вздохом заключила Корделия.
– И у него есть дети, – мрачно добавил Дэниел.
– Боже правый… – Она замолчала, чтобы собраться с мыслями. Теперь у Уоррена еще есть и дети? Как далеко все это заведет Дэниела? – И сколько их?
– Несколько. Так много, что я и не помню, сколько именно. – Он сокрушенно покачал головой. – У миссис Льюис то и дело появляются дети.
– Как ее зовут?
– Кого?
– Миссис Льюис. – Корделия сожалела, что не видит полностью лица Дэниела. Эти треклятые маски оказались очень кстати. Она не могла видеть, но подозревала, что у него на лице написано отчаяние, а он не мог видеть, каким забавным все это кажется ей.
– Миссис Льюис? – запинаясь, повторил Дэниел.
– У меня сложилось впечатление, что вы с мистером Льюисом закадычные друзья.
– Откуда вам это известно? – с подозрением поинтересовался он.
– Должно быть, вы упоминали об этом в своих письмах, – пожала она плечами. – Вы же, несомненно, знаете имя миссис Льюис?
– Разумеется, знаю. Просто в этот момент оно вылетело у меня из головы. Но я был болен.
– О да. Затянувшееся воздействие… простуды, верно?
– Да. – Он неестественно покашлял. – Лихорадка, знаете ли. Это она, по- видимому, повлияла на мою память.
– Бедняжка, – пробормотала Корделия и прикусила губу, чтобы не рассмеяться. – Наверное, вы не сможете вспомнить и имя кого-нибудь из детей.
– Нет, не смогу. За исключением одного, названного в честь меня, – поспешил добавить он. – Но других, кроме малыша Дэниела…
Корделия с трудом подавила смех.
– …к сожалению, не вспомню.
– Что ж… – Корделия вздохнула, покачала головой и на некоторое время замолчала, позволив ему думать, что она размышляет над его откровением. – Что ж…
– Что? – с надеждой спросил Дэниел.
– Пусть так. Нам пора вернуться в бальный зал. – Одарив его одной из своих обворожительных улыбок, Корделия поднялась.
– Пусть так? Это все, что вы можете сказать? – Дэниел пришел в отчаяние.
– А что еще я должна сказать? – невинным тоном поинтересовалась она.
– Что-нибудь другое, а не «пусть так». Этот человек, быть может, разбил сердце женщине – вашей компаньонке, родственнице и лучшей подруге. Несомненно, с вашей стороны должно бы последовать праведное негодование.
– Любой так и поступил бы, – Корделия на секунду задумалась, – но я не чувствую никакого негодования – ни праведного, ни какого-либо другого. Нет, – она убежденно кивнула, – на самом деле мне кажется, что все складывается как нельзя лучше.
– Лучше? – Дэниел повысил голос.
– Да, конечно.
– Но… но…
– К тому же я сомневаюсь, что сердце Сары дало хотя бы трещину. Честно говоря, я никогда не видела ее более счастливой. – Она доверительно склонилась к Дэниелу. – Об этом еще не объявлено, но она собирается замуж за моего брата.
– А вы?
– А что я?
– Вы не расстроены?
– Нисколько. У меня никогда не возникало никакого желания выйти замуж за собственного брата. Это противозаконно, аморально и неестественно. Правда, у древнеегипетских фараонов и цариц были приняты браки между ближайшими родственниками.
– Меня не волнуют древние египтяне. Меня волнуете вы.
– До чего вы любезны, Дэниел. И галантны, и романтичны. – Она похлопала веером по лацкану его сюртука. – Я просто поражена, каким галантным вы можете быть.
– Значит, вы не возмущаетесь, что Уоррен Льюис женат?
– Нисколько. – Она небрежно повела плечами.
– А вам не кажется, что следовало бы? Учитывая все обстоятельства? – выразительно добавил Дэниел.
– Откровенно говоря, нет, учитывая все обстоятельства. Что сделано, то сделано, – помолчав, продолжила Корделия, – и самое лучшее не задерживаться на нем. Особенно Саре. Можете вы привести мне хотя бы одну вескую причину, по которой мне следовало бы переживать из-за семейного положения мистера Льюиса? – Она внимательно посмотрела на Дэниела. «Ну же, Дэниел, это великолепный шанс признаться во всем».
Он долго молчал и в конце концов ответил, тяжело вздохнув:
– Нет, пожалуй, нет.
Корделия не стала обращать внимание на легкий укол разочарования. Конечно, было бы хорошо, если бы он признался, тогда она мгновенно сделала бы то же самое и они положили бы конец этой своей игре. Но она вполне могла понять его неуверенность и
