«Не много же стоит твое уважение к даме, – с трудом сдерживая гнев, подумал Колин. – Черт побери, что хорошего находят женщины в этом надутом болване, пекущемся только о репутации завзятого сердцееда?»
Однако надо было отвести подозрения от Анабеллы. Поэтому Колин ответил:
– Мне рассказала ее служанка.
– Тоже шлюха! Нашел кому верить. Спроси у самой мадам Мейнард… у Анабеллы. Я дарил ей подарки, а она отдаривала меня поцелуями и… еще кое-чем более весомым и приятным, – Сомерсет многозначительно подмигнул.
Колину уже изрядно надоела эта игра:
– Мне неинтересны твои уверения. Запомни, Сомерсет, я хочу получить эту женщину и получу ее. Советую тебе найти для своих развлечений другую актрису.
Сомерсет чванливо задрал нос:
– Довольствуешься моими объедками? Где же твоя гордость, приятель?
Колин с трудом удержался, чтобы не въехать кулаком по напудренной физиономии. Он взял Сомерсета за плечо и, глядя ему в глаза, ледяным тоном произнес:
– Если бы я хоть на секунду поверил, что ты мог заслужить право на обладание пусть крошечной частицей души или тела Анабеллы Мейнард, я отошел бы в сторону и уступил бы ее тебе. Но она слишком прекрасна и женственна, чтобы заинтересоваться таким ничтожеством, как ты. Только это и спасает тебя от публичной оплеухи.
Сомерсет перепугался не на шутку. Колин даже подумал, что Ривертон, получивший задание рассказать о взрывном темпераменте маркиза Хэмпдена и о том, что он чуть что не по нему – кидается в драку, пожалуй, перестарался. Бедняга Сомерсет, посмотрев на стиснутый кулак Колина, стал бледнее собственного белоснежного галстука.
– Она одурачила тебя так же, как и некоторых других, – уже мягче продолжил Колин, – потому что на самом деле влюблена в меня. Поверь, я получил убедительные подтверждения ее любви.
Ему было неприятно говорить о своих отношениях с Анабеллой этому болтливому хлыщу, но он понимал, что у него нет лучшего способа раз и навсегда отвадить иных возможных претендентов на ее благосклонность. А коли так, то он будет говорить о своей победе над Анабеллой независимо от того, понравится ей это или нет. Колину хотелось уберечь девушку от записных сердцеедов, которые немного потешатся с ней и отбросят, как надоевшую игрушку.
«Но разве ты сам не поступишь с ней точно так же, выведав ее секреты?» – спросил его внутренний голос.
«Нет, только не с ней!» – сейчас Колин искренне верил, что, даже если он когда-нибудь убедится в ее коварстве, Анабелла все равно будет для него дорога и желанна.
Сомерсет неожиданно заупрямился и театрально провозгласил:
– Боже милосердный, я не могу от нее отказаться! Она верх очарования!
Железной хваткой вцепившись в плечо бонвивана, Колин спокойно, почти ласково произнес:
– Ты тоже недурен собой… пока. Если хочешь таким оставаться впредь, забудь об Анабелле, – и, слегка изменив тон, спросил: – Впрочем, может быть, ты жаждешь защитить ее на поле чести?
В ужасе отпрянув назад, Сомерсет забормотал:
– Нет-нет, что ты! Я вовсе не испытываю желания драться с тобой, тем более из-за какой-то актрисы. Я вообще не терплю насилия.
Всем было известно, насколько плохо Сомерсет владеет шпагой, но Колин воздержался от язвительных комментариев. Бедняга и без того был напуган рассказами Ривертона, который в красках расписал ему многочисленные победные дуэли его вероятного противника. Колин отпустил плечо дрожащего от страха хлыща и мирно предложил:
– Ладно, я думаю, мы сумеем найти общий язык. Давай договоримся так: ты прекратишь утомлять своим вниманием Анабеллу Мейнард, а я постараюсь забыть о твоей болтовне о победе над ней.
Тень сожаления, смешанного с обидой, мелькнула на лице Сомерсета, но, решив сохранить хорошую мину при плохой игре, он с наигранной небрежностью махнул рукой.
– Ладно, так и быть, оставляю ее тебе. Сказать по правде, приятель, она обошлась мне в изрядную сумму. Надеюсь, ты будешь более осмотрительным и твои расходы не превысят разумных пределов.
Колин, которого предстоящие расходы волновали не больше, чем только что закончившийся разговор, с трудом сдержал улыбку и холодно произнес:
– Итак, Сомерсет, до встречи.
Сообразив, что его отпускают, щеголь поспешно покинул гостиную, явно намереваясь подыскать менее опасного собеседника.
Колина охватила радость, странным образом смешанная с сожалением. Еще совсем недавно он с огромным удовольствием ставил на место подобных хлыщей. Сейчас же его печалило, что человек, принадлежащий к знатным особам, так мало беспокоится о собственной чести и готов очернить женщину, о чьей репутации он вроде бы заботится, лишь бы не оказаться вызванным на дуэль. При Карле II появилось множество щеголей, думающих только о своих нарядах и париках да о том, как они сами в них выглядят. Стало трудно отличать актеров от обычных людей – все кажутся ряжеными.
В том числе и Анабелла. После разговора с Сомерсетом Колин окончательно уверился, что она ведет двойную игру. Почему-то Анабелла не возражает против того, что ее считают пылкой любовницей, но при этом она обманом усыпила по крайней мере одного из своих воздыхателей, лишь бы не оказаться с ним в постели.
Почему она так поступила? Боялась за свою непорочность? Странное поведение для актрисы…
