смогли прояснить недоразумение, связанное с придуманным им прозвищем леди Жаворонок. Она предполагала, что им удастся вернуться к тем отношениям, которые у них были в юности.
Теперь же, если не обращать внимания на редкие поддразнивания, они вели себя как мужчина и женщина. И прогулка под руку по берегу моря была типична для взрослых мужчины и женщины, а не для молодых друзей. При этом создавалась такая же интимная атмосфера, как и во время их обеда наедине.
Проходя мимо объявления о вечере танцев, Лаура вспомнила, как в юности избегала возможности танцевать со Стивеном. Не потому, что ей это не нравилось, а потому, что было неловко танцевать с братом. Все понимали, что девушка не станет танцевать с братом, если у нее есть настоящий кавалер. А у Лауры со Стивеном в то время были отношения, как у брата с сестрой. Как странно было об этом думать теперь. Когда они вернулись в гостиницу, их встретил мистер Топем и передал приглашение на чай от семейства Грантли. Неудобно было снова отказываться, и Лаура, сославшись на усталость, попросила Стивена навестить почтенное семейство. Сама же она то и дело подходила к стене, приложив ухо, стояла некоторое время, но, так ничего и не услышав, взяла роман и села читать. Вернулся Стивен.
— Узнал что-нибудь интересное? — спросила Лаура.
— Ничего нового. Как ты уже говорила, миссис Грантли видела, как они приехали. Дайер был весьма бледен и закутан в одеяла, Фарук отнес его на второй этаж. — Посмотрев через плечо на книгу у нее в руках, Стивен воскликнул: — Читаешь романы!
— Я никогда не говорила, что не люблю романы, — возразила Лаура.
— Это хороший роман, я знаю.
— Сэр Стивен Болл читает романы? — Лаура округлила глаза.
— Мы с тобой вместе читали когда-то «Удольфские тайны».
— Когда были совсем молодыми. — Лаура улыбнулась. Она с каждым днем получала все большее удовольствие от воспоминаний об их прошедшей юности. — Мы даже попытались сделать из романа пьесу, помнишь? Ты играл благородного Веленкорта, а я — Эмили. Ты не хотел играть любовные сцены со своей сестрой.
— Это было бы противоестественно.
— Ты мог предложить эту роль Джульетте.
— Она была слишком мала. «О, Эмили, — это были слова из пьесы, — у меня почти не осталось надежды. Когда ты перестала меня уважать, ты перестала любить меня».
— Ты помнишь? Подожди, подожди, я попытаюсь вспомнить. «Если бы ты дорожил моим уважением, ты бы не доставил мне столько беспокойства!» Я произнесла эти слова, отвернулась и неуверенно протянула к тебе руки, стараясь умерить твою настойчивость.
— «Значит, это правда, Эмили, правда, что я навсегда потерял твое уважение?» — Стивен говорил так, как будто вошел в роль.
— А я прижала руки к груди и воскликнула: «Объяснитесь, пожалуйста, сэр!»
— «Разве нужны какие-либо объяснения? О, Эмили, неужели я так низко пал в ваших глазах?»
— Мне кажется, ты что-то пропустил, там был длинный монолог.
— Он был слишком скучный. Проблема была в том, что она ему не доверяла. Если бы эти легкомысленные героини доверяли своим героям, все было бы гораздо проще.
— Если бы мужчины не были такими вредными, девицы доверяли бы им, несмотря ни на какие доказательства.
— Ладно, давай дальше по тексту.
— Я не уверена, что смогу вспомнить. — Но губы ее, даже помимо ее воли, уже шевелились. — «Хорошо, Веленкорт, — она протянула к нему руки, — я не знала обо всех обстоятельствах, о которых ты говорил».
— «Обо всех», учти. Даже она понимала, что ему многое пришлось пережить.
— «Чувства, от которых я сейчас страдаю, должны убедить тебя, что я говорю правду. Хотя я перестала тебя уважать…»
— «Предательница…»
— «Я не смогла забыть тебя окончательно».
— «Вам должно быть стыдно».
— Говорите, сэр, если помните, что было дальше.
Стивен рассмеялся.
— «Но я все еще дорог тебе, моя Эмили?»
— «Разве я должна отвечать на этот вопрос?» А затем Эмили произнесла: «Это первые моменты радости, которую я испытываю со времени твоего отъезда».
И хотя ситуация Эмили совсем не напоминала ту, в которой находилась Лаура, каждое произнесенное слово имело какое-то особое значение.
— А потом, насколько я помню, — мягким голосом произнес Стивен, взяв ее за руку, — мы поцеловались.
— Очень осторожно, будто могли обжечься. Стивен подошел к ней вплотную.
— Сейчас мы сделаем это лучше.
Он коснулся губами ее губ. Лаура ответила на поцелуй. Он был таким же целомудренным, как и тот, на который они осмелились много лет назад, на сцене, перед родственниками и друзьями, но он не был осторожным. Оба повзрослели.
Теперь ощущение от поцелуя у Лауры было такое, будто она выпила бокал вина. И ей захотелось прижаться к Стивену, сжать его руку. Сердце бешено колотилось, ноги дрожали.
Стивен оторвался от ее губ. Немного отстранился.
— О юность, о страсти!
Веки его были опущены, на щеках появился румянец. Он повернулся к окну, из которого виднелось море.
— Удивительно! Чего только не запечатлевает память, — едва слышно произнес он.
— Да, удивительно, — в тон ему ответила Лаура, представив себе Стивена обнаженным, сгорая от желания отдаться ему.
— Не выйти ли мне еще раз? — сказал он. — Я ведь здоров и полон сил. Зайду в другую гостиницу, расспрошу обо всем, как будто мы хотим туда переехать. Может, удастся узнать что-нибудь интересное.
— Иди, — сказала Лаура. — Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не сломать эту проклятую дверь, за которой находится капитан Дайер.
— Терпение. Это ведь наш первый день.
Он имел в виду их первый день в попытках разгадать загадку, но Лаура восприняла эти слова как обещание еще одного поцелуя. И не только.
Что она может допустить? Позволить распространиться огню, который сожжет их обоих?
Стивен направился в свою спальню, но у двери остановился:
— Надеюсь, ты не предпримешь никаких действий в мое отсутствие?
— Никаких действий? — переспросила Лаура.
— Я хорошо тебя знаю. Если Фарук уйдет, у тебя появится искушение ворваться в комнату, чтобы увидеть капитана. Не делай этого, не рискуй.
Лаура печально вздохнула:
— Хорошо, сэр. Я постараюсь не поддаться искушению.
Уловил ли Стивен двусмысленность в ее словах? Если и уловил, то виду не подал.
Глава 29
