– Их принесли белые люди. Я боюсь за своего сына.
– Я понимаю твой страх, – сказал Калеб. – Я потерял многих, кого любил, включая двух сыновей.
Их глаза встретились, глаза людей с родственной душой.
– Ты говоришь, что приехал сюда из-за сна, – напомнил Калеб.
В глазах Белого Коня светилось огромное уважение.
– Да. Но, кроме того, мне захотелось опять посмотреть на того, чье имя Голубой Ястреб. Это поможет мне вспомнить дни, когда шайены были сильными. Но теперь белые люди приходят и убивают бизонов, отнимают нашу землю и приносят болезни, и из-за этого мы слабеем. Но то, что Голубой Ястреб, несмотря на свои годы, все еще такой сильный и высокий, согревает мне сердце.
Слабая улыбка тронула губы Калеба.
– Я живу на этой земле уже пятьдесят зим – пятьдесят тяжелых зим.
Белый Конь, кивнув, перевел взгляд на окровавленные руки Калеба.
– Кровь на твоих руках из-за рождения жеребенка?
– И мать, и жеребенок – оба мертвы, – вздохнул Калеб.
Белый Конь пристально посмотрел в глаза Калеба. Он пытался понять, отчего эти глаза казались такими пронзительно голубыми: то ли от сочетания с темной кожей и черными ресницами, то ли они действительно были необыкновенными. Он никогда не видел у белых людей глаз такой насыщенной синевы. Как странно, что у легендарного индейца голубые глаза – глаза, доставшиеся в наследство от отца-француза.
– Ты живешь как белый человек, – сказал Белый Конь. – Но так будет не всегда. Кровь на твоих руках говорит это. Ты борешься с самим собой. Я уверен в этом, хотя не очень хорошо знаю тебя. Это видно по твоим глазам. Ты живешь как белые люди, но эта жизнь не для тебя. Твое истинное желание – жить среди нас.
Калеб выдержал его взгляд.
– Я отказался от жизни, которой живут индейцы, ради белой женщины.
Внезапный порыв ветра растрепал волосы Белого Коня. Он отбросил с лица прядь волос.
– Я слышал. Говорят, ты очень сильно любишь эту женщину. Кое-кто даже помнит, как ты покинул племя шайенов и отправился разыскивать женщину, которую знал еще ребенком.
– Я готов умереть за нее. Но ты прав. Мое сердце с шайенами. И все же до последнего вздоха моей женщины я буду жить там, где она сможет выжить, хотя стоит мне попросить, и она пойдет со мной, чтобы жить среди шайенов. Я не попрошу ее об этом, потому что это приблизит ее конец. Она не совсем здорова.
Белый Конь понимающе кивнул.
– Я пришел сказать тебе, что в моем сне ты опять живешь среди нас. Вместе с нами воюешь против белых. Твое лицо разукрашено, и многие восхищаются тобой как воином. В моем сне ты был один. Мой долг – сказать тебе об этом, чтобы, когда придет время принимать решение, ты знал, что делать.
Сердце Калеба болезненно сжалось. Как все индейцы, он верил в сны и видения и не сомневался в словах старого индейского воина. Калеб знал, что означает этот сон, и мысль о том, что он останется без Сары, доставляла ему мучительную боль.
– Ты вернешься к нам, Голубой Ястреб, – продолжил Белый Конь. – Ты умрешь среди индейцев, среди них ты был рожден. Твой дух вернется на землю. Твои слезы смешаются с дождем, твоя кровь впитается в землю, по которой с незапамятных времен скакали на лошадях шайены, твой голос унесет с собой ветер. Ты все еще среди нас, Голубой Ястреб. Ты всегда был среди нас. Наши сердца – одно целое.
В знак уважения он прикоснулся рукой ко лбу, его примеру последовали Серое Облако и два других индейца.
Калеб стоял как громом пораженный. Без сомнения, дух Махео послал Белому Коню этот сон и указал, где следует искать Калеба. Иначе как Белый Конь может так хорошо знать его душу? Прошло более тридцати лет с тех пор, как они виделись в последний раз. В юности они едва знали друг друга. Есть что-то сверхъестественное в том, что этот индеец так много знает о Калебе и о его внутренней борьбе. Всему этому могло быть только одно объяснение: Калеба звали духи, звали туда, где он действительно должен быть. Но он не мог уйти. Не сейчас.
– Спасибо за то, что рассказал о своем сне, – сказал Калеб. – Я буду молиться, чтобы духи оберегали тебя и твоего сына от болезни, погубившей так много людей. Пусть попутный ветер поможет вам быстрее добраться до своих.
Белый Конь кивнул.
– Я увижу тебя, Голубой Ястреб. Ты опять станешь шайеном.
Индеец развернул коня и поскакал прочь. Остальные последовали за ним, но сначала Серое Облако бросил на Калеба долгий взгляд. Он смотрел на него так, как смотрят на святой дух.
Калеб не отрывал от всадников взгляда, пока те не скрылись за горизонтом. Это произошло так мгновенно, что казалось, их здесь не было вовсе. Калеб опустил глаза на свои руки: засохшая кровь напомнила ему о мертвой кобыле и жеребенке. Вздохнув, он повернулся, но по какой-то причине ноги отказывались ему подчиняться. Наконец он стал медленно спускаться с холма по направлению к Джессу. Его мысли были о Саре. Неужели Махео пытался сообщить, что дни этой женщины сочтены? Нет. Ведь Сара – все для него, все.
– Какого черта им было надо, Калеб? – спросил Джесс, когда тот подошел. Но, встретившись взглядом с голубыми глазами тестя, Джесс почувствовал, как по спине пробежал холодок.
– Бог мой, что стряслось?
