В свадебное путешествие они отправились на один из островов в Эгейском море, принадлежащий греческому другу графа Чезаре. В тот период Никос с семьей проживал в Афинах и пользовался виллой лишь изредка. Здесь Санча и Чезаре провели два безмятежных счастливых месяца под ласковыми лучами нежаркого солнца.
Вернулись они в Венецию загорелые и основательно отдохнувшие, и Чезаре вновь набрал вес, который потерял во время болезни. Пищу готовила в основном сама Санча, и ей было радостно видеть, как он становился все здоровее и сильнее.
Граф оказался весьма искусным любовником, и его ласковое умение усиливало их взаимное удовольствие от общения друг с другом. Санча никогда бы не поверила, что способна совершенно терять голову в его объятиях, и он смеялся от души, когда она вдруг начинала притворяться смущенной и сдержанной.
– У тебя прекрасное тело, – сказал он как-то в один из таких моментов, – но я сейчас завладел главным образом твоими мыслями, и так оно и должно быть.
Они возвратились в Венецию в начале сентября и застали в доме Тессиле отца и мачеху Санчи, которые приехали поздравить молодых и, по предложению Элизабет, на некоторое время остались у них на вилле.
Санча и Чезаре согласились поужинать с ними на другой день после возвращения, и Санча сидела перед туалетным столиком, приводя в порядок прическу, когда из ванной в спальню вошел Чезаре в махровом халате и с влажными волосами. Подойдя сзади, он остановился и проговорил:
– Мне так не хочется сегодня никуда идти.
Санча затрепетала. Его прикосновения всегда действовали на нее возбуждающе.
– И мне тоже, – созналась она, вставая и поворачиваясь к нему лицом. – Но Ирене, безусловно, не терпится познакомиться с тобою, а мне хочется тобой похвастать.
– Ирена – это твоя мачеха? – улыбнулся он, освобождая ее плечо от бретельки и целуя нежную кожу.
– Д-да, – заерзала смущенная Санча. – Чезаре, нам нужно собираться!
– Гм-м, – пробормотал он, не отрывая губ от прелестного плечика. – Но только не сейчас.
– Нет, только не сейчас, – согласилась Санча внезапно охрипшим голосом и потянула за пояс его халата.
Позднее, лежа в его объятиях, она тихо проговорила:
– Скажи мне, пожалуйста…
– Гм-м, – пробормотал Чезаре, и когда он вот так лежал с закрытыми глазами, то казался моложе и беззащитнее.
– Помнишь тот вечер, когда ты пришел на виллу и был нездоров… Ты простыл, ожидая меня под дождем?
– Да, верно, – ответил Чезаре, нехотя открывая глаза и прижимаясь лицом к ее душистой коже. – Мог умереть от воспаления легких, и ты никогда бы не узнала.
– Не говори так! – воскликнула Санча, теснее прижимаясь к нему. – Никогда не прощу Эдуардо, что он от меня скрыл!
– Не держи зла, – сказал Чезаре, поднимаясь на локте и с любовью смотря на Санчу. – Мы ведь такие счастливые. У нас есть все. А счастлив ли он?
Вспомнив Элеонору и то, что дядя говорил об Элизабет, Санча отрицательно покачала головой.
– Ты прав, – ласково проговорила она. – И я очень рада, что ты это так воспринимаешь. По-видимому, Эдуардо был убежден, что старается для моего же блага.
– Возможно, он был прав, – улыбнулся Чезаре.
– Ты серьезно? – нахмурилась Санча.
– Нет, нет, – забормотал Чезаре, сжимая ее в своих объятиях. – Ты прекрасно знаешь, что ты для меня значишь… А ведь уже семь часов, – добавил он, взглянув на часы.
– Ах, Господи! – в испуге прошептала она. – Теперь мы уже не успеем!
– Гм-м… Действительно не успеем, – согласился он равнодушно. – Тебя это огорчает?
Санча провела кончиками пальцев по его загорелой шее.
– Нисколько, – ответила она сонно.
Примечания
1
Палаццо – дворец-особняк (ит.) XV–XVIII вв. с внутренним двором.
2
Е meraviglioso, come sta (ит.) – Какими судьбами?
