страсти. Хью огляделся. Филиппы в переулке уже не было, она шла по улице немного впереди. Повернувшись к Хью, как ни в чем не бывало, девушка протянула ему ножны.
– Забирайте и это. Завтра у меня весь бок будет в синяках от такой тяжести.
– Жаль, что вам пришлось увидеть эту сцену… – начал Хью.
– В переулках по ночам чего только не увидишь, – перебила девушка с несколько деланным равнодушием. – Как-то мне пришлось наткнуться на магистра с двумя шлюхами сразу.
– Хм…
– Но это не значит, что я выискиваю такие зрелища!
– Нет? Похвально.
Несколько минут они шли в неловком молчании, потом Филиппе, должно быть, пришло в голову переменить тему.
– А вы слыхали о «любовных судах» при дворе королевы Элеоноры? Любовники в масках предстают перед советом фрейлин и излагают свои претензии друг к другу. Их защитники обсуждают существо дела, совет выносит вердикт, а королева его утверждает. Не правда ли, это чудесно?
– Вы серьезно? – Хью расхохотался. – Да ведь ничего не может быть глупее!
– А чем, по-вашему, любовные проблемы отличаются от любых других? Почему их нельзя представить на суд?
Хью помедлил, прежде чем ответить, и напомнил себе, что перед ним создание неискушенное, почти наверняка девственница. Он не знал, какой тон взять. С одной стороны, под заносчивостью интеллектуалки крылась детская наивность, с другой – Филиппа не моргнула глазом, наткнувшись на совокуплявшуюся пару.
– Процедура суда – признак цивилизованного общества, а в том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, нет ничего цивилизованного. В этом мы есть и будем на уровне диких зверей.
– Я говорю о сердечных делах, а не о постельных!
– Страсть начинается с вожделения и остается примитивной, даже поднявшись до уровня любви.
– То есть веление плоти, всегда опережает веление сердца и души, а духовная близость вырастает из низменной страсти?
Хью вновь не удержался от смеха.
– «Духовную близость» выдумали дамочки из Пуатье. Им не по зубам настоящий мужчина, они предпочитают существо бесполое. Чем меньше в мужчине мужского, тем легче им помыкать.
– Ну, знаете ли, Хью Уэксфорд!
– Я видел, что делает с мужчинами ваша «куртуазная любовь». Это марионетки в остроносых туфлях и с пышными рукавами, придворные дамы дергают их за веревочки по своей прихоти. Вместо соколиной охоты, игры в кости и хорошего поединка они заняты сочинением слащавых любовных поэм, в которых соловей непременно хлопается в обморок от аромата розы!
– Так вы бывали при дворе в Пуатье?
– Провел там три месяца полтора года назад. Если бы вы оказались на «любовном суде», то поначалу нашли бы его забавным, но потом…
– Полтора года назад… – Филиппа сделала гримаску, обходя особенно грязную лужу. – В то время вы уже служили у лорда Ричарда. И он отпустил вас на целых три месяца?.. О Боже! – Она остановилась как вкопанная. – Он сам послал вас туда! Вы шпионили… за королевой!
Хью помедлил с ответом, снова откупоривая флягу. Ему пришлось запрокинуть голову, выливая в рот последние капли вина.
– Дались вам эти слова: «шпион» и «шпионить»!
– Но вы не станете отрицать, что за этим стоял сам король Генрих? Когда муж отдает приказ шпионить за женой!..
– Брошенный муж, – невозмутимо поправил Хью. – Когда он в Ирландии был занят отчуждением земель Крепкого Лука, до него дошли кое-какие неприятные слухи.
– Слухи? – переспросила девушка, чуть запоздало, изображая удивление.
– Именно так. Слухи, что Пуатье стал оплотом мятежа и что во главе заговора стоит его супруга. Не слышали?
– Откуда? – На сей раз это прозвучало весьма убедительно.
– Ну, не знаю. – Хью снова был отчасти восхищен, отчасти раздосадован умением Филиппы лгать не моргнув глазом и подумал, что ошибся на ее счет: она была прирожденной шпионкой. – Говорили, что три старших сына – Генрих, Ричард и Джеффри – заодно с матерью.
– Как грустно, когда нет согласия между отцом и детьми!
– Нелегко иметь отцом человека могущественного и честолюбивого, – мрачно заметил Хью. – Его планы на будущее могут не совпасть с вашими.
– Что ж, вам виднее.
Чего ради бередить старые раны ей в угоду? Все это было так давно, что потеряло значение.
– Кроме сыновей Генриха, называли шотландского короля Вильгельма, графа Фландрии Филиппа, некоторых баронов Британии, Аквитании и Анжу и даже французского короля Людовика.
– Неужели?
