больше она не верила в это так же, как и в чудеса.
– Что плохого в том, что женщина не хочет усложнять себе жизнь заботами о мужчине? – Маккензи пристально посмотрела на Нелли. – Ты же живешь одна, без мужчины.
Нелли рассмеялась.
– Но я же не ты! Я всего-навсего ирландка, страстно любящая путешествовать. Я приезжаю вслед за землекопами в те города, в которых кипит жизнь, потому что мне нравится чувствовать себя необходимой, а им всегда требуется такой человек. До Тумстоуна была золотая лихорадка в Касьяре в Британской Колумбии. Скоро я покину Тумстоун и поеду опять за землекопами куда-нибудь еще, чтобы кормить их и выслушивать их рассказы, а когда потребуется, лечить их раны. Эти люди только делают вид, что могут все, на самом деле они нуждаются в добром участии и квалифицированной помощи. Мне не нужен один мужчина, когда у меня их так много.
– Ты потратишь на них всю свою жизнь и ничего не получишь взамен, – заметила Маккензи.
Нелли Кэшмен, прозванная «ангелом золотоискателей», была, пожалуй, единственной женщиной в городе, которая могла спокойно ходить по улицам Тумстоуна в любое время, не рискуя быть оскорбленной или униженной. Ее душа была так же прекрасна, как и точеное личико. Любой мужчина или женщина, терпящие нужду, могли прийти к ней и получить еду, место для ночлега или дружеское участие человека, умеющего лечить и телесные, и душевные раны. Нелли постоянно занималась сбором средств для церкви и различной благотворительностью. Маккензи завидовала благородству ее души и иногда чувствовала себя грубой и циничной в сравнении с Нелли.
– Взамен я получаю все, в чем нуждаюсь, Маккензи. Мне необходимо быть кому-то нужной. Но ты… – она продолжила раньше, чем Маккензи успела сменить тему, – я не думаю, что ты имеешь то, чего хочешь. Пожалуйста, не позволяй прошлому лишать тебя будущего. Зачем сражаться одной, если рядом с тобой может встать добрый сильный мужчина?
Этот образ вызвал у Маккензи улыбку.
– Если ты думаешь, что этого сильного доброго мужчину зовут Кэл Смит, то могу тебя уверить, что большинство сражений будет происходить у нас друг с другом. Кроме того, я уже говорила, что это невозможно. Чем скорее он уйдет, тем лучше будет и для меня, и для Фрэнки, и для него.
– Ну, ладно, – сказала Нелли с лукавым огоньком в глазах, – предположим, что ты действительно знаешь, как будет лучше для тебя и для дочери – тут мне нет смысла поучать тебя понапрасну. Но ты не можешь винить нас за то, что мы любим тебя и время от времени вмешиваемся в твою жизнь.
В этот момент в отель вошла Кармелита, напевая какую-то песенку на испанском языке. С выражением счастья на лице она прошла прямо в гостиную. Маккензи ощутила жгучую досаду и разозлилась сама на себя, потому что причины для такого чувства у нее не было – что плохого или недозволенного в том, что девушка ушла с пикника, чтобы пококетничать с Калифорнией Смитом.
– Ой, сеньориты, здравствуйте! – воскликнула Кармелита. – Какой чудесный вечер!
Она взлетела по лестнице в комнату, где спала Фрэнки.
Маккензи проводила мексиканку прищуренными глазами, которые стали еще зеленее, чем обычно. Нелли заметила это и лукаво улыбнулась.
Аллен-стрит освещалась газовыми фонарями, но в проходе сбоку от платной конюшни было достаточно темно, чтобы трое стоявших там мужчин оставались незамеченными. О причине этого «собрания» легко было догадаться по звуку жидкости, плескавшейся в бутылке, которая переходила из рук в руки.
– Тише ты, пьяница! Хочешь, чтобы он нас услышал? – отчитывал в темноте Тони Геррера Спита Маккалоха.
– Я не пьян, мексиканский ублюдок! По крайней мере, не настолько, чтобы не смог раскроить пару черепов.
– Заткнитесь вы оба, – хрипло шепнул Билл Дарнелл. – Он выходит из салуна. Идет сюда.
– Собирается улечься рядом со своим мерином! – с издевкой зашептал Тони.
Спит и Билл не стали напоминать Геррере о том, что Кэл будет не единственным ковбоем с их ранчо, которому предстоит провести ночь в конюшне. Один Тони остался сегодня с пустыми карманами, а когда этот парень в плохом настроении, у него есть привычка отвечать на подобные замечания кулаками. Сейчас с ним лучше не ссориться.
Спит и Билл не возражали против того, чтобы поставить на место Калифорнию Смита. Своим наглым, несносным поведением этот апач-недоделок давно напрашивался на нож. Когда Тони ввалился в салун прямо из приемной доктора Гилберта, они с радостью предложили ему свои услуги. «Проклятый желтоволосый апач набросился на меня, – так сказал им Тони, – набросился без всякой причины, просто чтобы отвести на мне душу». Спиту и Биллу хорошо было известно, что значит «отвести душу», но они предпочитали делать это сами и не желали, чтобы кто-то проделывал это с ними.
– Будьте готовы! – предупредил Геррера. – Спит! Убери эту проклятую бутылку. С этим парнем тебе понадобятся обе руки.
– Черт! Я дам ему по голове бутылкой!
– Дьявол! – выругался Тони. – Из оружейной лавки вышел Тэд Грин, они со Смитом разговаривают.
До притаившихся в тени ковбоев долетали обрывки беседы оружейника и их будущей жертвы: заказал Винтовку – еще не готова. Через минуту Грин запер свою лавку.
– Спокойной ночи, мистер Смит. Винтовка будет примерно через неделю, так что заходите.
Обязательно зайду. Дружески помахав друг другу, они расстались.
– Приготовьтесь! – прошипел Тони.
ГЛАВА VII
Кэл направлялся к тому отсеку платной конюшни, где стояли беговые лошади. Мысленно он уже в который раз убеждал себя, что нельзя рассчитывать на то, что кто-то отнесется к нему, как к нормальному, но прошедшему суровую школу человеку. Четырнадцать лет назад, когда он покинул лагерь апачей вместе с
