разговоре неудобные темы, дама должна дать понять, что она имеет в виду, не удивляя и не обижая собеседника. Тетя приводила бесконечные примеры того, как надо говорить, пока не доводила Маккензи до слез. Но теперь она жалела о том, что недостаточно внимательно слушала тетю, потому что предстоял разговор на крайне неудобную тему, и Маккензи совсем не хотелось испугать свою маленькую собеседницу.
– Фрэнки, я хочу тебе кое-что сказать о Калифорнии.
– Я знаю – он тебе не нравится. Я слышала, как ты его обзывала.
Маккензи почувствовала, что краснеет.
– Но он мне нравится. Он мне очень нравится.
– Тогда почему ты так называла его?
«Лучше всего сразу сказать правду», – решила Маккензи.
– Я очень рассердилась на Калифорнию за то, что произошло еще до твоего рождения. Когда я только приехала в Аризону, он уже работал у моего отца – твоего дедушки Фрэнка. Когда твоего дедушку убили, я очень горевала и злилась. Мне хотелось обвинить в этом кого-нибудь, и я обвинила Калифорнию и велела ему уехать с ранчо.
Глаза Фрэнки расширились.
– Разве Калифорния убил дедушку Фрэнка?
– Нет, Фрэнки, конечно же, нет. Просто я поступила очень глупо, потому что переживала из-за дедушки. А когда Калифорния вернулся, я еще не перестала злиться на него.
– И ты снова хочешь прогнать Калифорнию?
– Нет, милая. Калифорния не виноват в том, что случилось с нашим дедушкой. Я больше не сержусь на него, а он на меня. Калифорния решил остаться здесь, и мы скоро поженимся.
Когда Маккензи произнесла эти слова, она еще больше уверилась в том, что это произойдет в самом деле, и улыбнулась.
– Ты выйдешь замуж за Калифорнию?! – восторженно завизжала Фрэнки. – Значит, он останется здесь навсегда?!
– Да, – с улыбкой подтвердила Маккензи. Фрэнки прыгала по матрасу и хлопала в ладоши.
– Присядь на минуточку, родная. Я должна тебе еще что-то сказать…
Маккензи замолкла, не зная, с чего начать свое признание, и притихшая было девочка опять начала скакать по кровати в радостном возбуждении.
– Наверное, они уже начали танцевать, – намекнула Фрэнки, устав ждать.
– Танцы сегодня будут продолжаться очень долго, – заверила дочку Маккензи, – и я уверена, что Калифорния обязательно потанцует с тобой.
Личико Фрэнки засияло.
– Ты так думаешь? Может, мне спросить у него?
– Подожди минутку, малышка. Калифорния и я хотим объявить всем сегодня, что мы собираемся пожениться. А до этого я должна сказать тебе, что Кэл… Кэл – твой отец.
– Ну, да. Он станет им, когда вы поженитесь, – согласилась девочка.
– Нет, детка. Он твой отец уже сейчас. Он твой настоящий отец. Он всегда был твоим папой.
Фрэнки задумалась.
– Но ты же говорила, что мой папа умер? Маккензи вздохнула – как объяснить ребенку, что его обманывали?
– Я говорила неправду, Фрэнки. Я очень сердилась на Калифорнию и думала, что он никогда не вернется, и что ты никогда не увидишь его. Я боялась, что если ты узнаешь, что он не умер, то будешь всю жизнь надеяться на то, что он приедет к тебе, а он не приедет, и ты будешь зря расстраиваться.
– Бабушка учила меня, что обманывать нельзя. И ты говорила то же самое.
– Я очень плохо поступила, когда обманула тебя, доченька. Ты вправе обижаться на меня.
Фрэнки подумала с минуту, нахмурив брови.
– А вдруг ты снова захочешь выгнать Калифорнию?
– Нет, обещаю, что больше не прогоню его.
– И что больше никогда не будешь мне врать, – твердо сказала девчушка. – Никогда.
– Никогда в жизни. Глаза Фрэнки загорелись.
– А когда Ветерок вырастет, я смогу кататься на нем и забрать его себе, чтобы он был только моим?
Маккензи скептически подняла бровь, и девочка отступила с невинной улыбкой.
– Я не буду обижаться на тебя, мамочка. Я очень люблю тебя.
– И я тебя люблю.
Фрэнки спрыгнула с кровати и обняла мать.
– Я очень рада, что Калифорния – мой папа. Теперь у меня есть папа, как у Исси, только мой лучше!
