У Цепиона было полтора легиона, причем половину войск он перераспределил, чтобы создать два недоукомплектованных легиона, и поэтому не был достаточно уверен в себе, чтобы двигаться вообще. Когда Марий муштровал своих людей в нескольких милях к северо-востоку, Цепион сидел в Варий и бесился. Как ранее у Лупуса, большую часть времени у него занимало писание писем с жалобами в сенат, где Скавр и верховный понтифик Агенобарб, а также Квинт Муций Сцевола и несколько других крепких людей выдерживали подхалимство Луция Марция Филиппа, отбиваясь каждый раз, когда он предлагал лишить командования Гая Мария. Примерно в середине квинктилия[17] к Цепиону явился посетитель. Это был не кто иной, как Квинт Поппедий Силон, марс. Силон появился в лагере Цепиона с двумя испуганными рабами, одним тяжело нагруженным ослом, и двумя детьми, по-видимому, близнецами. Вызванный из шатра Цепион вышел на форум своего лагеря, где Силон стоял в полном вооружении впереди своей маленькой свиты. Дети, которых держала на руках рабыня, были завернуты в пурпурные одеяла с золотой вышивкой.
При виде Цепиона Силон просиял:
– Квинт Сервилий, как я рад тебя видеть! – произнес он, подходя и протягивая ему руку.
Сознавая, что находится в центре всеобщего внимания, Цепион с надменным видом остановился и руки не подал.
– Чего тебе надо? – спросил он презрительно. Силон опустил руку, стараясь, чтобы этот жест выглядел независимо и в нем не чувствовалось униженности.
– Я ищу защиты и убежища в Риме, – сказал он. – И ради памяти Марка Ливия Друза я предпочел бы сдаться тебе, чем Гаю Марию.
Слегка смягчившись от такого ответа и сгорая от любопытства, Цепион заколебался.
– Почему ты нуждаешься в покровительстве Рима? – спросил он, переводя взгляд то на Силона, то на завернутых в пурпур детей, то на мужчину-раба и его подопечного, перегруженного осла.
– Как тебе известно, Квинт Сервилий, марсы передали Риму формальное объявление войны, – сказал Силон. – Но тебе неизвестно, что именно благодаря марсам италики откладывали свое наступление в течение такого долгого срока после объявления войны. На совещаниях в Корфиний – теперь этот город называется Италика – я постоянно просил об отсрочке и втайне надеялся, что удары так и не будут нанесены, потому что считаю эту войну бессмысленной, ужасной, опустошительной. Италия не может победить Рим! Некоторые члены совета стали обвинять меня в проримских симпатиях – я отверг эти обвинения. Тогда Публий Веттий Скатон – мой собственный претор! – прибыл в Корфиний после своей битвы с консулом Лупусом и последующего столкновения с Гаем Марием. В результате Скатон обвинил меня в сговоре с Гаем Марием, и все поверили ему. Я неожиданно оказался в изоляции. Тем, что я не был убит в Корфиний, я обязан только численности суда – это были все пятьсот членов италийского совета. Пока они совещались, я покинул город и поспешил в свой собственный город Маррувий. Я добрался туда раньше преследователей – погоню возглавил не кто иной, как Скатон. Я понял, что не смогу быть в безопасности среди марсов. Поэтому я забрал моих сыновей-близнецов и решил бежать в Рим и просить там убежища.
– Почему ты думаешь, что мы захотим защитить тебя? – спросил Цепион, раздувая ноздри. Что за странный запах! – Ты же ничего не сделал для Рима.
– О, я кое-что сделал, Квинт Сервилий! – сказал Силон, указывая на осла. – Я украл содержимое марсийской сокровищницы и хотел бы передать его Риму. Здесь, на этом осле, – лишь небольшая его часть. Очень небольшая часть! В нескольких милях позади меня, хорошо спрятанные в укромной долине, находятся еще тридцать ослов, все нагруженные по меньшей мере таким же количеством золота, как и этот.
Золото! Вот что унюхал Цепион! Все утверждают, что золото ничем не пахнет, но Цепион знал лучше, пахнет оно или нет, так же, как знал это его отец. Не было никого из Квинтов Сервилиев Цепионов, кто бы не мог унюхать золото.
– Дай-ка я посмотрю, – проговорил Цепион, направляясь к ослу.
Корзины были хорошо укрыты покрывалом, которое он сдернул – и оно было там. Золото. Пять грубых круглых слитков, разместившихся в каждой из корзин, засверкали на солнце. На каждом из слитков была выбита марсийская змея.
– Здесь около трех талантов, – сказал Силон, закрывая корзины и опасливо осматриваясь по сторонам, не видел ли кто. Завязывая ремни, которые удерживали покрывало, Силон молча взглянул на Цепиона своими удивительными желто-зелеными глазами, и ослепленному блеском Цепиону показалось, что в них мелькнули огоньки.
– Этот осел твой, – сказал Силон. – И возможно, еще двух или трех ты смог бы взять себе, если бы обеспечил мне свое личное покровительство наряду с покровительством Рима.
– Оно тебе гарантировано, – тотчас пообещал Цепион и улыбнулся алчной улыбкой. – Но я возьму пять ослов.
– Как пожелаешь, Квинт Сервилий. – Силон глубоко вздохнул. – О, как я устал! Я бежал целых три дня.
– Так отдохни, – посоветовал Цепион. – Завтра ты сможешь повести меня к тайной долине. Я хочу увидеть все это золото!
– Было бы разумно взять с собой армию, – сказал Силон, когда они направились к шатру командующего, сопровождаемые женщиной с детьми. Хорошие это были дети, они не кричали и не плакали. – Теперь они знают, что я сделал, и трудно сказать, кого они послали вслед за мной. Я думаю, они догадались, что я обратился за покровительством к Риму.
– Пусть себе гадают, – весело отозвался Цепион. – Мои два легиона управятся с марсами! – он открыл полог шатра, пропуская своего просителя внутрь. – Ах, разумеется, я вынужден попросить тебя оставить твоих сыновей в лагере, когда мы отправимся в путь.
– Я понимаю, – сказал Силон с достоинством.
– Они похожи на тебя, – заметил Цепион, когда рабыня положила младенцев на ложе, собираясь сменить им пеленки. И они действительно были похожи: у обоих были глаза Силона. Цепион вздрогнул. – Постой! – остановил он рабыню. – Здесь не место для грязных пеленок! Ты должна подождать, пока я размещу твоего хозяина, а потом сделаешь все, что тебе нужно.
Так получилось, что когда Цепион повел два своих легиона из лагеря на следующее утро, рабыня
