ней вель, оденься-ка ты лучше как всякий уважающий себя мадр. Незачем позориться перед всеми данирс дротт, стыдобища.
Хорошо, как скажете, никаких возражений. Переоделся, из своего оставил только ботинки. Рыжий Торстейн удовлетворенно кивнул, с интересом поглядел на крестик, висевший у Славика на шее, и ушел к своим – чужака к костру не звали, ел он всегда отдельно, ночевал не в палатке, а на палубе.
В логике Рёрику не откажешь, конунг отлично знал, что Славик не сбежит – по крайней мере прямо сейчас. Некуда бежать: вокруг гиблые болота да дикое зверье, без припасов и оружия далеко не уйдешь. В Альдейгьюборге он может быть и совершит попытку, но каков смысл? Что делать Слейфу среди незнакомых людей, языка которых он не понимает?
Спустя три дня после прибытия в город Рёрик приставил к Славику Кетиля, как парня молодого, сообразительного и говорливого – займись Кетиль гасти-чужеземцем, и на шаг от него не отходи. Обычаев Слейф не знает, наших богов не чтит, еще обидит кого невзначай – мне, конунгу, виру за оскорбление придется платить, а чужака убьют чего доброго. Заодно попробуй научить говорить по-нашему.
Кетиль сразу уточнил: Слейф-гасти раб или свободный человек? Ты, конунг, его в плен взял, тебе и решать.
– Свободный, свободный, – проворчал Рёрик. – Он не сделал нам ничего плохого, зачем его в трэли обращать? Нож ему дай, пусть каждый видит – раз при оружии, значит, свободен. Начнут спрашивать, кто таков да откуда, говори – франк из Аахена. В Альдейгьюборге франков отроду не бывало, обмана не заметят.
– Ты все еще думаешь, что он годи? Служит чужим богам? Торстейн видел у Слейфа крест, у франков- христиан такие же.
– Не знаю. Слейф откуда-то очень издалека, я это чувствую… И не обижай его.
Сказано – сделано. Кетиль, сын Орма, отлично понимал: относиться к чужаку надо с большой осторожностью, если Рёрик прав, и Слейф связан с силами не-человеческими и разумением простого воина не постижимыми, значит ожидать от Слефа-гасти можно чего угодно – какие боги ему покровительствуют? Это неизвестно.
Крест ничего не значит, такой оберег есть у многих, защита Белого Бога ромеев, англов и гэлов острова Эйре не помешает, это добрый дух – когда ирландские жрецы вершат над тобой обряд очищения, крестят, то каждому дарят знак Христа и новую рубаху… Наверное, Слейф бывал на Закатных островах или, к примеру, в сказочной Византии.
Рёрик сразу позволил Слейфу жить в «мужском доме» – в Альдейгьюборге у данов была своя слобода, несколько длинных домов, стоявших ближе к реке, где устроились бонды из Ютланда и Сэланда, решившие навсегда покинуть родину и перебраться в Гардарики.
Не в пример Даннмёрку земли тут много, словины гостеприимны и принимают пришедших с миром норманнов как родных братьев – торгуй, живи, обзаводись семьей, только соблюдай закон и уважай других. В городе можно встретить данов и норвежских халейгов, сюда приходят корабли из Тронхейма и Согна, купцы расплачиваются византийским золотом и арабскими динарами, при случае здесь можно купить шелк, привезенный из далекого Катая, выкованные багдадскими умельцами клинки, греческое вино, серебряную посуду из Рима…
Альдейгьюборг стал важнейшим торговым центром северо-западной Руси, основанный южнее Хольмгард, или, как его называют словины, «Новый город», нескоро догонит своего старшего брата.
Славик был удивлен неожиданным интересом Кетиля – рано утром дан растолкал чужака, позвал перекусить за общий стол, при этом много говорил и показывал на разные предметы: вот это беккр, лавка, а это – болли, чаша. В очаге горит бруни, а ешь ты фогль – зажаренную над огнем птицу. И пиво конечно – оль в Альдейгьюборге замечательный, такого нигде больше не варят. Понимаешь, Слейф-гасти? Нет? Пойдем теперь гулять, покажу тебе борг. Шапку надень, голова должна быть покрыта – вон ту возьми, беличью. Видар ее все равно не носит.
Да что с Кетилем стряслось? С чего вдруг он прицепился будто репей, хотя раньше перекинулся со Славиком всего двумя-тремя короткими словами? Приказ Рёрика? Хорошенького учителя нашел конунг – Кетилю по виду лет восемнадцать, не больше, бородой еще не обзавелся, на подбородке и под носом едва пробиваются жиденькие светлые волоски…
По большому счету Славик теперь не выглядел среди данов белой вороной – одет как все (может быть немного беднее, вещи-то старые, ношеные), хайр длинный, густая русая бородка от уха до уха, глаза светлые: ну чем не скандинав? Кетиль вручил прямой ножик с костяной ручкой и кожаными ножнами, обязав пристроить его на схватывающий широкую рубаху поясок с простой медной пряжкой. Дело ясное – знак статуса. У самого Кетиля, между прочим, обязательный меч, но гарда схвачена двумя ремешками – клинок не вытащишь, сначала надо распутать узел. Знак добрых намерений?
Славик отметил, что начал интуитивно угадывать, что хочет сказать Кетиль и как необходимо себя вести среди даниров. То же относилось к странным местным традициям – бросить перед трапезой кусочек хлеба в очаг или плеснуть несколько капель пива на покрытый соломой земляной пол длинного дома дело обязательное: ты делишь пищу с богами.
Еду нельзя выбрасывать – не доел, оставь на столе, потом покушаешь. Неженатые мужчины живут отдельно, в своеобразной казарме. Прислуги в виде рабов-трэлей в датской слободе нет, все надо делать своими руками – рубить дрова, готовить, чинить сломавшуюся лавку. Черной работы никто не стесняется, конунг может взяться за чистку котла, как и рядовой дружинник.
Тут как в армии – ни минуты свободного времени. С рассвета до темноты все вкалывают до посинения. Команда Рёрика разбита на три «бригады» – мужики в возрасте и с опытом занимаются кораблями: тщательно, по квадратику, отскрести днища от водорослей и налипших ракушек, проконопатить, просмолить. Другие помогают осевшим в Альдейгьюборге данирам по хозяйству – глава датской общины, степенный Хельги-бонд, каждому дал работу: если вы живете в моем доме, извольте помогать.
Славик лишь присвистнул, увидев троих дружинных, возившихся в огороде за символическим плетнем – поля начинались прямиком у окраинных домов, а выращивали даны прекрасно знакомую Славику капусту, любимую ими репу, морковку и злаки, похожие на овес.
Оказалось, что ютландцы отлично владеют не только мечами, многие из них понимали толк в ремесле. Одноглазый Магнус был хорошим кузнецом, Бьярни плотничал – немудрено, когда уходишь в дальний поход на много месяцев, а домой возвращаешься только на зимовку, рабочие руки необходимы. Но и с зимовкой не все было ясно – Кетиль упорно называл Рёрика «сэконунгом», и было непонятно, что означает приставка «сэ». На объяснения ушла масса времени, пока до Славика не дошла простая истина: это же английское или немецкое «see», море! Морской конунг? Что это значит?
Кетиль, в свою очередь дивясь непроходимой тупости Слейфа, пересказал историю о том, как Рёрик из славного и могучего рода Скёльдунгов был изгнан из Дании, лишившись родного дома – с ним ушли его сторонники, теперь Рёрик и дружина-дротт могут надеяться только на богов, судьбу и свои клинки. Сам Кетиль нордмадр-норвежец, он ушел из рода и вступил в вольную дружину Рёрика – Кетилю запретили жениться на любимой девушке, которая должна была выйти за ярла из соседнего фюлька…
Слейф пожал плечами и в сотый раз повторил – не нидур!
Тяжело с чужеземцами.
Тем не менее из длительной экскурсии по Альдейгьюборгу Славик вынес достаточно полезных сведений – Кетиль старался не зря. Город разделен на четыре неравные части, слободы: одна принадлежит данам, другая норвежцам и свеям, третья, самая большая, местным словинам-кривичам – они управляют городом, следят за порядком и соблюдением закона, обязательно привлекая к совету своих старейшин, глав иноземных общин. Четвертая слобода – торговая, там живут купцы, не только даниры или нордмадры, а еще люди из Кёнугарда и даже Бизантия.
– Бизантий? – переспросил Славик. – Э-э… Константин-кесарь, да? Кесарь, цезарь, кайзер?..
– Кайсар, – лицо Кетиля озарилось радостью понимания. – Фирир конунг аф Бизант! Миклагард! Гюлльгард!
– Золотой город? Константинополь? – настаивал Славик.
– Йа-а…
– Пойдем посмотрим на миклагардис мадрис?
Кетиль улыбнулся. Слейф потихоньку начинает говорить так, как говорят даны. Хочет увидеть ромеев?
