негры, индусы в чалмах, арабы. Вавилонское столпотворение. Иван привычно лавировал между магазинчиками и кафе, иногда подсказывая: сейчас направо, теперь вниз, к выходу.
«Пулково» рядом с «Руасси – Шарль де Голль» выглядело бледно – совсем другие масштабы.
– Вот моя красотка, – Иван с видимой гордостью похлопал по бамперу бледно-голубого автомобиля. – Мечта юности.
– А это что? – уточнил Славик.
Иван насмешливо фыркнул:
– Двести тридцатый «Мерседес» небесного цвета, как видишь… Шестьдесят девятый год выпуска, состояние идеальное. Садись, поехали. Сначала на трассу А-1, а там и до предместий рукой подать? Ты торопишься?
– Понятия не имею, – ответил Славик. – Я даже не знаю, в какой гостинице буду жить.
– Никаких гостиниц, поселишься у меня, на этом настаивает знакомый тебе Перек. Хочешь покататься по городу?
– Конечно… – Славик уселся в кресло двухместной спортивной машины. – Слушай, можно вопрос?
– Хоть десять.
– Ты… Ну, кто ты такой?
– Проченков Иван Андреевич, восемьдесят второго года рождения, высшее, был, имел, привлекался. Двойное гражданство, Россия и Франция. Ты пристегнись… Дальше?
– Я не это подразумевал!
– А, понял. Считай, я твой напарник.
– Напарник? – Славик закашлялся.
– Именно. В подчиненном положении, главный все равно ты, как аргус. Мои прямые обязанности: рассказывать, объяснять, учить, потакать капризам и следить, чтобы тебя никто не обидел.
– Могут обидеть?
– В Париже – вряд ли. Точнее, в современном Париже.
«Мерседес» покинул территорию аэропорта и вышел на автостраду, заняв средний ряд. Иван уверенно держал сто десять километров в час.
– Как ты оказался во Франции? – Славик понял, что вопросы задавать можно, причем любые.
– Кривая вывезла. Закончил смоленскую академию ПВО, потом французский Иностранный легион, Lйgion йtrangиre, третий пехотный полк, расквартированный в Гвиане… Не сложилось, пятилетний контракт не осилил: были обстоятельства, уволили. Теперь работаю сам знаешь на кого, причем, с моей точки зрения, довольно успешно – мне нравится. В активе: четыре операции на той стороне, девять языков включая латынь, греческий, старопровансальский и норманно-французский, степень бакалавра Сорбонны по истории романских государств десятого-четырнадцатого веков и всякое другое по мелочи. В пассиве – раздолбай и бабник. Но меня терпят.
– Круто, – искренне ответил Славик. – Почему тогда ты в «подчиненном положении» по отношению ко мне?
– Субординация. Знаешь что это такое? В армии служил?
– Конечно.
– Владельцы Дверей по определению стоят выше обычных сотрудников – вы особенные, пускай не всегда это осознаете. А я солдат – моя задача выполнять приказы. Кстати, есть хочешь?
– Спасибо, в самолете накормили до отвала.
– Тогда буду показывать тебе достопримечательности, если ты не устал после перелета, конечно. Новогодний Париж выглядит потрясающе. Поедем через Сен-Дени в центр, бросим машину где-нибудь в Тампле и прогуляемся. Я живу во Втором округе, на углу бульвара Капуцинов и улицы короля Эдуарда Седьмого, недалеко от Оперного театра. Квартира дорогущая, но это допустимые траты, в пределах разумного…
К восьми вечера по местному времени (в Париже было на два часа меньше, чем в Питере) совершенно обалдевший от впечатлений Славик ввалился в квартиру Ивана, сбросил рюкзачок в углу, расшнуровал ботинки и в полном изнеможении опустился на стул, одиноко стоящий в пустой прихожей.
– Ванная и туалет там, – Иван указал на белые двери с медными ручками. – Прямо по коридору – моя берлога, налево кухня, направо комната для гостей. Не рассиживайся, шагом марш в душ, твое полотенце синее. Зубная щетка с собой? У меня есть запасные, еще не распечатанные. Потом ужинать и спать, завтра ранний подъем.
– Насколько ранний?
– Встаем в семь, к половине девятого едем на бульвар Монпарнас, это на том берегу Сены. Будешь знакомиться с боссом. Тут не Россия, деловые люди поднимаются чуть свет…
Славик начал ощущать, что прежние страхи уходят – в этом была немалая заслуга Ивана. Он ненавязчиво и мягко сумел мгновенно адаптировать гостя из Питера к чужой реальности. Пока гуляли – вдоль Сены, от Тампля через Нотр-Дам, Лувр и сад Тюильри к площади Согласия и обратно к машине по Рю де Риволи, – Иван объяснил, что «заграница» отличается разве что иным складом ума туземцев да жуткими ценами на бензин, в остальном здесь все то же самое: воздух, вода, небо и солнце одинаковые, что в Париже, что в Бобруйске. А самое главное, здесь никому нет до тебя дела, твори что хочешь, не выходя за рамки закона. Выдохни, Славик, – ты среди людей!
Ужин Иван приготовил сам – по отбивной с кровью на брата, тушеные овощи, бутерброды с сыром и красное вино. Славик разомлел, но спать пока не хотелось. Читать нечего – все книги у Ивана оказались франкоязычные, телевизора в доме он вообще не держал, хватало аж целых четырех ноутбуков, от портативного до двадцатидюймового монстра в «берлоге», заваленной книжками, распечатками и альбомами по искусству. Ничего себе, сержант Иностранного легиона!
– Давай покажу кое-что интересное, – предложил Иван. – Таких фотографий никто и никогда не видел, за исключением моих коллег по бизнесу. Погоди, найду папку с файлами. Вот оно… Протащил с собой цифровик, невозможно было упустить случай! Гляди: этот мужик в синем – король Франции Филипп IV Красивый, сразу за ним, в соболином плаще, канцлер Ногарэ… Тысяча триста шестой год, представь!
– Невероятно, – Славик коснулся монитора, будто не веря. Тотчас вспомнил Рёрика-сэконунга с дружинными и заметил для себя: еще как вероятно! – Ты там был?
– Рассказать?
– Давай!
– Не знаю, с чего начать, столько всего происходило. И еще произойдет…
– С начала начни.
– Это долго. Ночка тогда выдалась знатная, вспомнить страшно. У капитана Марсиньи случился очередной приступ хандры, дождь, холод, да еще и происшествие на улице Боннель…
Предварение части второй
Монжуа и Сен-Дени, какая безумная ночь! Только представьте: на улице медников двойное убийство, в Ситэ пьяная потасовка, мессиры ваганты веселились – не обошлось без поножовщины; на берегу Еврейского острова обнаружился мертвый новорожденный, мало того что утопленный, так перед тем еще и задушенный грязным льняным платком.
С вечера начал поступать поток жалоб – от откровенно идиотических («Жалоба Жеана из Витто, скорняка, об оскорблении его соседом Жеаном, который назвал его чесоточным и не единожды плюнул ему на башмак…») до вполне серьезных, которыми назавтра может заинтересоваться господин прево – из церкви Марии Магдалины похищена дарохранительница, с подарками храму от графа де Редэ, заезжавшего в Париж на праздник святого Ремигия. Сюда же добавим четыре кабацкие драки и две обычные, две пропавшие лошади и потерявшийся ребенок (мессира де Марсиньи давно уже начали беспокоить сообщения о похищении детей – с позапрошлой весны началось, не меньше двух-трех детишек за месяц пропадает)…
Тяжелая ночь, а Париж – тяжелый город.
Темно, хоть глаз выколи. Хорошо, городская стража ходит с факелами, запас которых можно пополнить в любой кордегардии, а так – ни огонька. Почтенные обыватели спят, плотно затворив ставни. Только по
