— Перенесенные муки очистят ее карму, чужеземец. В следующем воплощении она сможет подняться на ступеньку выше. Может даже, станет мужчиной.
— Ты больной маньяк, Раджаф! Вы с братцем оба изрядные уроды!
— Начнем пока с одной груди. А уже потом намажем тебя целиком, моя милая. Ты не бойся. От пчел смертельных ран не бывает. К тому же, если ты умрешь, я тебя воскрешу. Я умею. Ты будешь умирать и воскресать до тех пор, пока не ответишь на все мои вопросы во всех подробностях.
— А-а-а-а… — потихоньку начала завывать Роксалана. — Олег… Оле-е-ег!
— После того, как на тебе не останется ни клочка кожи, милая, он вряд ли станет так же сильно тобой интересоваться, — любезно сообщил колдун.
Мимо Олега пролетела пчела. Одна, другая. Потом сразу три.
— Все! Все, хватит! — со всех сил рванулся ведун. — Все, прекращай. Я скажу, где находится алтарь! Отпусти ее, я все скажу!
— Нет, чужеземец, — отрицательно покачал головой Бодхисатва. — Я хочу, чтобы это сделала она.
— Не-а-а-а… — закрутила головой девушка. По ее груди уже ползало не меньше десяти пчел. — Нет! Не хочу! Не могу! Уберите-е-е! Это в школе, в школе! Это случилось в школе!
— В какой школе? — не понял Раджаф.
— У тебя нету времени на развлечение, колдун! Тебе нужно лететь немедленно, или будет поздно! Убери пчел, и узнаешь то, что важнее женских истерик. Да отпустите вы! — Олег вырвал локти из рук монахов. — Отпустите ее! Убери пчел.
Бодхисатва взмахнул рукой, после чего пчелы вдруг превратились в бабочек и улетели. Кудряшка осела вниз, на камень, и тихонько заплакала.
— Говори.
— Твой брат где-то рядом.
— Ты его видишь?
— Я знаю. Пока я сидел в контейнере, я много думал. Было, знаешь ли, свободное время. И я все пытался понять, как Аркаиму так здорово удавалось нас вычислять? То в Берне, то возле Женевы. А потом до меня дошло. Твой брат ведь никогда и ничего не делает просто так. В замке он сыграл человека чести и передал мне пятьдесят тысяч франков. Теперь я знаю, почему. В этом красивом портфельчике почти наверняка вделан хороший, мощный радиомаяк. Проклятый чародей разбирается в современной технике в сто раз лучше, чем я — в колдовстве. Думаю, Раджаф, если твой брат еще не здесь, то только потому, что у вас плохо с транспортом. Он наверняка уже мчится сюда на всех парах от ближайшего аэропорта.
— Где маяк?
— Внизу, в сумке остался.
Бодхисатва раздумывал всего несколько секунд, потом кивнул:
— Собирайтесь. Вангьял, сообщи Маатану в Казахстан, пусть выдвигаются. Получи в Нарине подтверждение заправки.
Монахи и сам хозяин Шамбалы ушли. Олег присел рядом с девушкой, попытался укрыть ее фланелью. Роксалана резко отпихнула, всхлипнула:
— Зачем ты все это делаешь? Ну, почему ты так со мной поступаешь? Сперва поесть не дал совсем. Теперь эти пчелы. Что, иначе нельзя?
— Ну, что ты говоришь, кудряшка? Разве это я на тебя пчел натравливал? Я ведь как раз закончить не дал.
— Неужели без этого было не обойтись?
— Я сделал все, что…
— Да перестань ты меня накрывать, в самом деле! Просто больной какой-то! Тянет и тянет, тянет и тянет. Видишь же, у меня вся грудь в меде. Тряпка попадет — липкой будет. Потом сама пачкаться начнет. Думать же нужно сперва!
— И чего теперь делать?
— Ну, то и делать.
— Что?
— Да то самое.
— Что, прямо так?
— А как иначе? Что, есть другие идеи?
— О боги, что вы со мной творите! Почему не дали прыгнуть с обрыва?
— Ну!
— С этими колдунами как только не влипнешь…
— Да давай же наконец! Олег, я ведь не кошка, у меня у самой не получится. Давай, пока эти не вернулись.
Середин вздохнул, но никакого другого способа и правда в голову не приходило. Он наклонился к девушке и стал аккуратно слизывать мед с ее холодной, мягкой и сладкой груди.
Как бы ни вел себя Раджаф, пытаясь получить от пленницы нужные сведения, но к Шамбале он все же относился с уважением. Оружия в главном святилище не было. Чтобы взять для восьми переодевшихся в синие рабочие комбинезоны «меченых» послушников шесть автоматов и два пистолета, вертушка на пару минут опустилась у «нижнего» храма, и только после этого помчалась на север. Примерно через час они приземлились прямо возле бензозаправки, притулившейся сбоку от шоссе. Размотали шланг, заправились, взлетели и понеслись дальше, не поднимаясь на высоту больше трехсот метров. Следующая заправка произошла уже на каком-то аэродроме с асфальтированной «взлеткой» и тремя десятками небольших самолетиков, стоящих вдоль нее. Два вертолета, кстати, здесь тоже имелись. Колонка оказалась точно такая же, как на обычных заправках. Сел рядом, залился, заплатил — и катись дальше. Еще один бросок — и заканчивали полет они уже в полной темноте. На каком-то непрерывно гудящем аэродроме пленников уложили спать в большой матерчатой палатке прямо на мягкие рюкзаки, сложенные там в два ряда — но еще до рассвета заставили перебраться обратно в «вертушку». Та зарычала, раскрутила винт и деловито помчалась дальше к северу.
Красное от недосыпа солнце выбралось из-за горизонта и остановилось, недовольно поглядывая вокруг. А снизу все уносилась прочь степь, степь, степь… Одна степь! Они же, помнится, по Уралу между лесами плыли?
— А где Урал? — поинтересовался Олег, качнувшись к соседу.
Тот наклонил к нему лысину с татуировкой, выслушал и замотал головой. Похоже, не понял вопроса. Или просто не расслышал — вертушка ревела так, что собственные слова было не разобрать, не то что соседа. Снизу промелькнула одна река, другая. Но ведун больше уже не делал попыток что-либо выяснить. Раджаф в кабине — пусть он и думает.
Через некоторое время вертолет завис над коричневым водным потоком, потом помчался в восточном направлении. Снизу промелькнула группа байдарок, потом еще одна, следом пара плотов. Видать, речушка пришлась туристам по нраву. Наконец голые травяные берега сменились лесистыми, земля вспучилась множеством холмов, кое-где наружу выпирали рыжие скалы.
Полет замедлился. Винтокрылая машина описала короткую петлю и опустилась на зеленую поляну метрах в ста от реки. Две рыжие палатки, что стояли у самого берега, задрожали от потока воздуха, но выстояли. Рыбаки с удочками выпрямились и оглянулись на незваных гостей. Двое. Оба молодые, спортивного вида. И оба — очень коротко стриженные!
У Середина кольнуло под лопаткой: неужели Аркаим оказался хитрее, чем он
