следствие её состояния в предыдущий миг. Если духи разрушения пробудились, если боги Сокрытых Гор оказали нам поддержку и вот это подарили, – он постучал пальцем по золотому диску на груди, – если Огненные Болота стали выдыхать пламя постоянно – это всё неспроста. Должна быть причина!
– А если вспомнить ётунов, вышедших ради нас из своего уединения в пещерах под Исландией, Вендихо с его духами, то, какая охота была устроена за нами, то начнешь понимать, что причина если не всего происходящего, то большей его части – в нас. В том, что наследники сгинувшего Аталгарда пришли требовать своё, – добавил Видгар.
– И быть может, ещё в том, что Врата Миров скоро замкнут круги Миров, – закончил отец Целестин.
Локи подтянул согнутые ноги к груди и, отрешённо глядя на огонь, уткнулся подбородком в колени. Его серые глаза ничего не выражали. Молчал он долго.
– Всё может быть, – сказал он наконец. – Поверить мне в такое трудно, но всё может быть... Кстати, если мы пройдём через перевал до того, как его накроет Тьма, обратного пути уже не будет. Вернуться в Мидгард можно только с помощью Чаши Сил. Другого пути нет, вы это понимаете?
– Значит, завтра надо искать переправу через Болотную реку и идти к Небесным Горам. Мы должны успеть. – Торир вздохнул и улёгся на плащ. – Спите. Если заснёте...
Болотная река брала начало от ледников Химинбьёрга. Бурный поток, стекая с гор, нёс свои воды через южное оконечье Железного Леса, а потом распадался на десяток рукавов, исчезавших в непролазных топях Огненных Болот. Трясины, вбирая в себя чистую серебряную воду, отдавали её равнине уже изрядно потемневшей и замутившейся. У края Болота со стороны Сокрытых Гор образовалась поросшая камышом и осокой дельта, и через две лиги отдельные русла снова соединились в широкую и медленную реку, уходящую на юг, к Мёртвым Морям.
В верхнем течении (ещё до впадения в Болота) река несла в себе золото. Говорили, что находили даже огромные, с телячью голову, самородки, но это были только слухи, ибо обитательницы Железного Леса выбирали всё золото подчистую. Вернее, не они – ведьмы заставляли работать привычных к воде речных троллей, и десятки, а то и сотни буро-зелёных малышей, имевших несчастье попасть в рабство к Ночным Всадницам, отсеивали от речной гальки и песка золотые крупинки. Вполне естественно, что другим смертным ходу в Железный Лес не было и золото Болотной реки находилось в сокровищницах Ночных Всадниц и их повелителя Нидхёгга.
Странная компания появилась хмурым туманным вечером девятнадцатого июня на восточном берегу Болотной реки, совсем рядом с краем огромного камышового поля, простёршегося до оставшихся к северу Болот. В предночном полумраке по низкому прибрежью трусили шесть косматых низеньких лошадок, ведомых спешившимися людьми за поводья, а позади них трусил небольшой, казавшийся в тумане черно- коричневым дракон. Дракон иногда останавливался, громко и отчаянно зевал, показывая зубастую пасть и раздвоенный розовый язык, а затем вперевалку догонял остальных. На драконьей спине, между сложенных и прижатых к бокам крыльев, возлежал тощий белый кот с рыжим пятном у хвоста.
Синир почему-то отказался с утра ехать вместе с Сигню. Его законное место – на плетёной попоне позади девушки – осталось пустым, а сам кот неожиданно запрыгнул на спину крылатого ящера – широкую, как стол, – и весь день просидел (вернее, пролежал) на ней.
Надо полагать, что зверю попросту надоело ехать на лошади. И трясет, и когти убрать нельзя; так и сиди день напролет, вцепившись в попону и одежду хозяйки. А тут – удобство и комфорт.
Гюллир оказался и впрямь удивительно покладистой и незлобивой тварью. Он не знал (да и не хотел знать), куда идут те, что согласились взять его с собой, а просто топал вслед за лошадьми с самого рассвета. Днём Гюллир с необычным для его племени виноватым видом отпросился и улетел к горам – поискать какой-никакой еды, а заодно поглядеть, нет ли где недругов, – ему объяснили, что надо бояться ведьм и турсов. Он поймал рядом с перевалом винторогого муфлона, давясь, схрупал его до последней косточки и, покружив над горами, вернулся, не найдя ничего подозрительного. Ничего, кроме кисельно- густой чёрной пелены, укрывавшей главный хребет Химинбьёрга на юге. Гюллиру, как он потом сказал, почудилось, что по сравнению с предыдущим днём мрак ещё немного приблизился к перевалу Глер.
Скорее всего, так оно и было.
От реки шёл едва различимый запах торфа и тины. Ветер шумел в камышах, и чудилось, что среди высоченной травянистой поросли сотни каких-то существ ведут разговор шёпотом. Погода за прошедший день испортилась окончательно. Пару раз начинался дождь, с болот, по самому краю которых пролегал путь отряда, нанесло жидкого, но неприятного тумана. Капельки осаждались на одежде, оружии, стекали по намокшим волосам на лица. По погоде было и настроение – мрачное и подавленное.
Справа – Болота, слева – степь, впереди – река и Небесные Горы. И ещё впереди – полная неизвестность и целая куча странных и неожиданных опасностей.
– До темноты перебраться на ту сторону, наверное, всё равно не успеем. – Голос Локи звучал в сыром и неподвижном воздухе как-то приглушённо. – Придётся остановиться до завтра здесь. Или как?
– Место открытое и схорониться негде, – в тон ему добавил конунг, мокрый и недовольный.
– Что делать, что делать... – скрипнул Лофт. – Был бы брод, так и проблем с переправой бы не возникло. А так завтра вплавь придётся.
– Вплавь?! – переполошился отец Целестин. – Как вплавь? Я же плавать не умею! Потону сразу! Что, и плот не сделать?
– Из чего? – Локи окинул взглядом пустую, голую равнину, на которой не росло ни единого дерева. Только кусты какие-то вроде терновника, колючие да жидкие.
– Не знаю из чего! – гнул своё монах. – Только не поплыву я! Хоть что говори!
Гюллир, к которому все как-то очень быстро привыкли, свернув по-собачьи голову набок, вдруг вмешался:
– Зачем плыть? Можно перелететь... – И замолк смущённо.
Локи озадаченно почесал в затылке, затем улыбнулся:
– Это-то, конечно... А что, Гюллир не так уж и не прав. Перелететь... И быстрее получится, и безопаснее. Только с лошадьми как?
– Да ты в уме ль, Локи?
– На драконе? Да ни в жизнь!
– Иди-ка ты, Лофт, знаешь куда...
Отец Целестин, Торир и Гуннар, поняв мысль маленького бога, воспротивились сразу и отчаянно. Но Локи умел стоять на своём.
– Отлично! Не хотите – не надо. Всё равно кому-то с лошадьми переплывать придётся. Ты, конунг, как пробка плаваешь, ты и останешься. А ну мешки с лошадей снимайте! – Лофт уже снял со своего коня сумы и подошёл к дракону. – Переправляемся сейчас! Ещё достаточно светло. Я с вещами перелечу первым, потом остальные. Торир с Гуннаром переплывут с лошадьми.
– Вода небось холодная, – скривился Гуннар. – Может, завтра, а?
– Никаких «завтра»! Пошевеливайтесь! – прикрикнул Лофт.
– А как же я? – широко раскрыл глаза монах. – Я... Я не хочу на драконе! Я, в конце концов, высоты боюсь!
Локи на мольбы святого отца и внимания не обратил. Быстро привязав снятые с лошадей мешки к драконьей шее, бог забрался на спину Гюллира, согнал оттуда кота и сказал:
– Жду на том берегу. И давайте быстрее! Темнеет...
Дракон взлетел, и за то время как отец Целестин успел трижды прочитать Pater, добрался до противоположного берега. Маленькая-маленькая тёмная фигурка Локи махнула оттуда рукой. Вскоре Гюллир вернулся за новым всадником, которым оказался Видгар. Не показывая никому своих опасений, он забрался на дракона и вскоре оказался рядом с Локи. Сигню же села на спину ящера с видимым удовольствием. Теперь полёт её не страшил.
– Ни за что!!! – надсадно, с примесью истерии, орал отец Целестин, когда Гюллир прилетел за ним. – Пусть я останусь здесь и меня сожрут шакалы, пусть утону в реке и пойду на корм рыбам, но никто и никогда не увидит монаха верхом на драконе!! Что бы сказал основатель нашего ордена святой Бенедикт Нурсийский, узрев подобное непотребство? Да меня от церкви бы отлучили в лучшем случае!!
– Это же совсем не страшно. – Гюллира крики святого отца привели в полнейшее замешательство, и он пытался утихомирить монаха вежливыми увещеваниями. – Почтенный, ну посмотри на своих добрых друзей,
