составили 4 млн. 959 тысяч, из них 75% пленными. Количество потерь, падающих на время с июля 1946 года по июль 1948 года, составило 2 млн. 318 тысяч солдат и офицеров, а за семь месяцев – до января 1949 года гоминьдановская армия потеряла 869 генералов, из них 697 пленных, 67 убитых и 105 добровольно перешедших на сторону коммунистов. За июль 1946 года – январь 1949 года было разгромлено и капитулировало 86 армий и 15 групп армий (380 дивизий, 615 отдельных полков и 760 отдельных батальонов). НОА достались богатые трофеи – 1709 тысяч автоматических винтовок и карабинов, 193 тысячи автоматов, 37 тысяч артиллерийских орудий и минометов, 2580 тысяч артснарядов, 1900 тысяч ручных гранат, 250 млн. единиц стрелковых боеприпасов, 513 танков (уничтожено более 140 танков), 289 бронемашин, 12 тысяч мотоциклов, 857 локомотивов, 86 самолетов [865] . Немалые потери понесла и Народно-освободительная армия. В их числе были и советские солдаты и офицеры. Точного количества погибших советских военнослужащих (и гражданских) специалистов, находившихся в рядах НОА, не известно. Однако только с июля 1946 года по июнь 1947 года, по неполным данным, погибло 102 человека, получили ранение более семисот советских офицеров, сержантов и солдат, проходящих службу в Китае [866]. Всего же, по опубликованным данным, за период с 1946 по 1950 год в Китае погибло и умерло от ран и болезней 936 советских граждан. Из них офицеров – 155, сержантов – 216, солдат – 521 и 44 человека – из числа гражданских специалистов [867]. По сведениям же генконсульства РФ, за период с 1945 по 1950 (включительно) г. только на кладбищах на Ляодунском полуострове было захоронено 558 советских граждан, а по данным китайской паспортизации 1992 года – 1817 человек [868].
В апреле 1949 года в Бэйпине (Пекине) произошли переговоры между делегациями КПК и Гоминьдана, на которых было достигнуто соглашение о прекращении гражданской войны. Однако гоминьдановское правительство отказалось принять условия, выдвинутые КПК, и 21 апреля 1949 года НОАК возобновила наступление, форсировав реку Янцзы. К началу 1950 года почти вся континентальная часть Китая, кроме Тибета, была в основном освобождена. Остатки гоминьдановских войск вынуждены были покинуть страну и закрепиться на острове Тайвань. Причем эвакуацию остатков гоминьдановских войск с материка на остров обеспечивали американские военно-воздушные и военно-морские силы.
30 сентября 1949 года Народный политический консультативный совет Китая образовал Центральное народное правительство, а 1 октября того же года было провозглашено образование Китайской Народной Республики (КНР) [869]. Уже 2 октября КНР была официально признана Советским Союзом и в период с 3 октября 1949 г. по 16 января 1950 года – всеми другими государствами социалистической системы. Советским послом в КНР был назначен генерал-лейтенант Н.В. Рощин [870] (с 1952 г. – А.С. Панюшкин), а послом КНР в СССР – Ван Цзясян. В 1949-1950 годах с КНР установили дипломатические отношения Индия, Индонезия, Бирма.
Еще не успев закрепить победу, лидер китайских коммунистов Мао Цзэдун 6 декабря 1949 года в сопровождении двух помощников, Чэнь Бода и секретаря-переводчика Ши Чжэ, отбыл в Москву. Некоторые публицисты и историки, главным образом – западные, утверждают, что Сталин не сразу удостоил китайского лидера аудиенции, вызвав у того 'обиду'. В действительности же не успел китайский вождь прибыть в отведенную ему резиденцию, как пришла машина, чтобы повезти в Кремль, к Сталину. Тем не менее переговоры между советским и китайским лидерами длительное время шли довольно осторожно. Обе стороны не спешили форсировать события и занимали выжидательную позицию. Это было связано со щекотливостью ситуации – к тому моменту уже почти пять лет действовал Советско- китайский договор о дружбе и союзе, подписанный СССР с враждебным коммунистам правительством Чан Кайши в августе 1945 года [871]. Не располагали к 'задушевности' и характеристики личности Мао Цзэдуна, известные Сталину из донесений советской разведки. Иллюстрацией тому может служить, например, мнение П.П.Владимирова – связного Коминтерна при руководстве ЦК КПК, прибывшего в штаб-квартиру Китайской Красной армии в г. Яньань еще в мае 1942 года. В своем дневнике П.П. Владимиров писал: 'Мао Цзэдун изобретателен, ловок. За простоватостью этого рыхлого, вялого человека – огромная целеустремленность и четкое знание своих целей, а значит – врагов и союзников. Для Мао Цзэдуна мы не идейные союзники, а орудие, которым он рассчитывает пользоваться для решения собственных целей. У Мао Цзэдуна органическая неприязнь к Советскому Союзу. В Советском Союзе, несмотря на все его заявления о дружбе, он видит идейного недруга. Это не причуда – неприязнь к Коминтерну, ВКП(б) – и отнюдь не личные обиды. Существенно другое: этот антисоветизм имеет уже десятилетнюю историю' [872]. Верность оценки П.П. Владимирова подтверждают документы, ставшие известными позже. В частности, касающиеся секретных переговоров доверенных лиц Мао Цзэдуна с представителями США в Китае. Они проходили в конце 1945-го и весной – летом 1949 года. Выступая 8 октября 1949 года в госдепартаменте за круглым столом, генерал Дж. Маршалл, касаясь переговоров и встреч с Чжоу Эньлаем, заявил: 'Он несколько раз привозил мне послания от Мао Цзэдуна, в которых указывалось, что Китай должен сначала пройти через стадию американской демократии'. Мао вел с Маршаллом переговоры о создании американцами военных школ для подготовки и переподготовки командного состава войск КПК, включая командиров дивизий. Согласно достигнутой предварительной договоренности, было решено создать два таких военных училища – в Яньани и Калгане. Военных инструкторов и преподавателей, как и все техническое оснащение, должна была выделить ставка генерала Д.Макартура. И это в то время, когда китайским коммунистическим войскам оказывалась всесторонняя помощь со стороны СССР.
И еще один факт. 19 июля 1949 года генеральный консул в Пекине Э. Клабб в донесении Госсекретарю США сообщил, что 18 июля он был приглашен на встречу с лидерами Демократической лиги Китая Ло Лунцзи, Чжан Дунсунем и Чжоу Цзиньянем. Эта встреча состоялась с ведома Мао Цзэдуна.
Рисунок 79
Части китайской народной милиции
Ло Лунцзи заявил американскому генконсулу, что 'у Мао Цзэдуна трудное положение. Как руководитель компартии он обязан занимать должную позицию в отношении СССР. Однако Мао как китайский лидер может говорить одно, а действовать по-другому, сообразуясь с конкретной обстановкой. Это надо иметь в виду, читая коммунистическую пропаганду'. Ло Лунцзи передал Клаббу адресованный Вашингтону совет, чтобы в своей пропаганде США не заостряли внимание на том, что Мао – потенциальный лидер страны, который поведет ее по националистическому пути, поскольку, по словам Ло Лунцзи, подобные выступления послужат помехой 'такому развитию событий, которые бы привели к этому' [873].
Позицию же американцев, пытавшихся наладить контакты с китайскими коммунистами – их идеологическими противниками, охарактеризовал Государственный секретарь Д. Ачесон. В марте 1950 года, выступая в сенатской комиссии по иностранным делам конгресса США, он заявил: 'Для США все равно, пусть хоть сам дьявол правит Китаем… лишь бы он не был прислужником Москвы' [874].
Тем не менее 14 февраля 1950 года между Советским Союзом и новым Китаем был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве. Канва документов, разработанных и принятых за время пребывания Мао Цзэдуна в Москве, в целом соответствовала договору и документам от 1945 года, но отличалась по существу. По сей день многими историками и политологами договор 1950 года расценивается как ошибка Сталина, не разгадавшего хитрость 'восточного гостя'. Так, сопоставляя советскую позицию на переговорах с представителем Чан Кайши в 1945 году и спустя пять лет с Мао Цзэдуном, советский дипломат A.M. Ледовский отмечает: в 1945 году правительство СССР 'очень твердо отстаивало свою позицию, связанную с защитой государственных интересов СССР, имея в виду, в частности, огромные по тем временам капиталовложения, внесенные Россией в Маньчжурии. В переговорах же с Мао Цзэдуном Сталин проявил беспрецедентную в международных отношениях уступчивость и встал на путь отказа от всего, что СССР получил по договору 1945 года и по предыдущим соглашениям, начиная с Русско-китайского договора 1896 года о союзе и постройке Китайской Маньчжурской железной дороги' [875].
Действительно, соглашение 1945 года о совместном использовании Китайско-Чанчуньской железной
