удалось бы обогнуть Черные Земли, а затем подняться к Зембабве и Иранистану, выйти к Вендии. Поистине, это было бы великим деянием! Если граф Троцеро устрашит Аргос и Зингару силой оружия, если удастся связать их, вместе с Шемом, союзными договорами, то сей морской поход станет не пустыми мечтами, а реальностью. Но раньше надо сокрушить стигийскую мощь, уничтожить Черный Круг и проклятых колдунов… Колдунов, уже, быть может, завладевших Сердцем Аримана!
Вспомнив о талисмане, король опять помрачнел, но вскоре брови его разгладились, а взор преисполнился надежды: у низкого речного берега, слева от дороги, зазеленел огороженный высокой белой стеной сад, а над ним поднялись черепичные кровли жилых строений и соломенные - сараев. В стене, как и описывал шемитский посол, были врата, полускрытые жасминовыми кустами; их створки, собранные из крашенных охрой досок, были приоткрыты. Конан свернул с дороги, въехал внутрь и спрыгнул с седла.
Узкая аллея, тоже заросшая жасмином и шиповником, тянулась к дому - одноэтажному, но весьма просторному, с голубятней над крышей, где ворковали посыльные голкби, с широченной верандой, устланной коврами, и темной аркой входа. Кроме дорожки и части веранды, находившихся прямо перед ним, Конан не видел ничего; густые кусты скрывали двор и сад, так что гость мог полагаться лишь на обоняние и слух, но не на глаза. Однако нос и уши могли сообщить немногое; пахло здесь зеленью, цветами и аппетитными ароматами, доносившимися, видимо, с кухни, а других звуков, кроме плеска воды, король не различил.
Не услышал он и поступи кушита, проскользнувшего сквозь зеленую стену зарослей подобно тени. Огромный и черный, с лоснящимся лицом, с ятаганом и небольшим щитом в могучих руках, он заступил Конану путь и уставился на незваного гостя темными подозрительными глазами. Три вздоха они молча взирали один на другого, потом Конан сказал:
– Ну, нагляделся, парень? Теперь прими коня и веди к хозяину. Да поживее!
– Хозяина не беспокоить. Хозяина кушать и чесать пятки. Твоя приходить, когда солнце стоять вот так! - Не выпуская ятагана и щита, кушит отмерил руками пару локтей.
– Моя приходить, когда хотеть! - рявкнул король и мощным ударом сбил охранника на колени. Кривой меч полетел в одну сторону, щит - в другую, а сам чернокожий страж от неожиданности закатил глаза и уперся в землю огромными кулаками.
– О! - гулким басом произнес он. - Твоя сразу драться! Значит, твоя большой человек! Очень большой! Хочешь видеть хозяина? Ну, пойдем! Хозяина звать мой, Салем, звать Хабиб, звать Тульпа, и велеть вешать тебя над лужей с крокодилом. Крокодил кусать - и ты уже не такой большой человек! Покороче! - Кушит оглушительно расхохотался, подобрал свое оружие и раздвинул кусты.
За ними открылась дорожка, и Конан решительно двинулся по ней, не оглядываясь на своего проводника. Кусты расступились; теперь перед ним была просторная площадка с двумя бассейнами, усыпанная песком и примыкавшая к веранде. В дальнем ее конце на четырех столбах высилась железная клетка, и еще одно такое же сооружение торчало над большим из бассейнов; в меньшем, по грудь в воде, сидел чернобородый смуглый мужчина лет пятидесяти, нагой, если не считать полотняной повязки вокруг бедер. Бассейн был овальным, длиной в пятнадцать локтей и шириной в десять, но чудилось, что чернобородый занимает его полностью - так он был огромен, толст и велик. Живот, подобный армейскому котлу на двадцать воинов, подпирал могучую грудь; плечи казались двумя подушками, заплывшие жиром руки и бедра не уступали величиной конечностям вендийского носорога, а шею, толстую, как древесный пень, вряд ли сумел бы перерубить даже мастер Хрис. Во всяком случае, не с одного удара!
Голова вполне подходила к этим гигантским телесам. Кроме бороды и темной курчавой гривы, лицо сидевшего в бассейне украшал огромный нос, отвислый и сизый; щеки, достававшие до плеч; широкий рот с пухлыми шемитскими губами и глаза с тяжелыми приспущенными веками, что придавали ему сонное выражение. Но маленькие черные зрачки поблескивали пронзительно и остро, а лоб был высоким, выпуклым, с двумя шишками у висков, напоминавшими непрорезавшиеся рога.
Обозревая это чудо, Конан не сразу заметил, что великана-шемита окружает множество слуг, едва ли не дюжина. Две хорошенькие нагие девушки, сидя в бассейне, чесали ему пятки; еще две разминали плечи и шею, а светловолосый парень с хитрыми глазами, по виду - чистокровный аквилонец, держал перед хозяином поднос. Еще шесть или семь служителей, смуглых и светлокожих, с блюдами и кувшинами в руках, выстроились в ряд; и того, что находилось на этих блюдах и в этих кувшинах, хватило бы на прокорм троице аквилонских рыцарей и всем их голодным оруженосцам. Гигант, не обращая внимания на суетившихся вокруг девушек, мерно двигал челюстями, перемалывая дымившихся на подносе цыплят; один из слуг, находившийся ближе прочих, держал наготове чашу размером с бычий череп.
Внезапно великан прекратил жевать и во все глаза уставился на Конана. Рот его приоткрылся.
– Хрр… Урр… Рост - шесть локтей, две ладони и два пальца, вес - четыре барана, волосы - черные, глаза - синие, нос - прямой, средний, лоб - низкий, широкий, уши - приплюснутые, вид - властный… Хрр… Еще - шрамы да рубцы… - Хозяин обратил строгий взгляд на чернокожего охранника: - Ты был вежлив с этим гостем, Салем, сын мой? Ты преклонил свою глупую голову? Ты встал перед ним на колени?
– Моя встать, - сказал кушит. - Встать, когда он ударить мой в брюхо.
– Встань еще раз, - велел гигант. - И вы все тоже, дети мои!
Он взмахнул рукой, и слуги повалились на колени, не исключая и девушек, задравших кверху хорошенькие личики; вода доходила им до подбородков. Хитроглазый парень поставил поднос на голову, а остальные протянули кувшины и блюда гостю, будто предлагая ему отведать угощения.
– Хорошие у тебя рабы, - усмехнулся Конан, - послушные!
– Рабов не держу, владыка. Разве можно доверять рабам? Все мои люди свободны и служат у меня по доброй воле и за приличные деньги… - Он мигнул парню, державшему огромный кубок. - Подушку для повелителя, Хартар! Помягче! И чашу с вином!
– Я не люблю мягких подушек, - скрестив ноги, Конан присел на край бассейна. - Откуда ты меня знаешь, Сирам? Ты меня видел?
– Чтоб узнать человека, не обязательно его видеть. Вот Альяс, - шемит ткнул пальцем в хитроглазого, - вот Хартар, Хабиб, Тульпа и другие… Они - мои глаза и уши! А сам я никуда не езжу и не хожу, ибо слишком толст и неповоротлив. Прости, господин, что не могу приветствовать тебя как подобает… Но если я опущусь перед тобой на колени, то даже благой Мардук меня не подымет.
Конан милостиво кивнул, чувствуя, начинает испытывать симпатию к этому толстяку.
– Сиди, где сидишь! И можешь есть! Человек твоего роста и веса должен подкреплять почаще.
– Семь - священное число, а потому я вкушаю пищу семь раз на дню, - произнес Сирам, протягивая огромную лапищу к блюду. - Это первая трапеза, и приготовлены для нее молодые каплуны по-асгалунски, фаршированные орехами голуби, бок косули под чесночным соусом, лепешки из белой муки и нежная рыба, доставленная живьем с вилайетских берегов… Не желаешь ли отведать, повелитель? Мои повара не уступят твоим!
– Я сыт. Но от вина не откажусь.
Расторопный Хартар уже протягивал ему кубок. Эта хрустальная чаша, сотворенная из света звезд и дыхания луноликой Иштар, была поистине достойна короля. Вино тоже оказалось отличным - охлажденный золотистый напиток из лучших офирских сортов. Конан единым махом опрокинул его в глотку.
– Неплохо, Сирам! Вижу, ты не бедствуешь.
– Грр… - Шемит прожевал цыпленка и принялся за жаркое из косули. - Я помогаю людям, владыка, а люди помогают мне. Немного… Мои потребности так скромны! Хорошая еда, хорошее питье, несколько верных слуг, охраняющих мой покой… Вот и все!
Блюдо с жарким он опустошил со сказочкой скоростью и теперь поедал голубей, оборачивая каждую птицу в сдобную лепешку и заглатывая ее в два приема. Челюсти его работали как мельничные жернова, огромное брюхо колыхалось под водой. Хартар снова наполнил офирским кубок короля.
– Если ты поможешь мне, - сказал Конан, - то и я помогу тебе. Хватит на еду и питье до конца дней твоих.
– А покой, повелитель? Будет ли мне покой? Я, знаешь ли, скромен и предпочитаю не вмешиваться в дела государей… Слишком они опасны для маленького человека.
– Кром! Ты человек не маленький, а умный и сноровистый - так сказал о тебе Хашами Хат.
– А, этот худышка? Воистину, шемит шемита видит издалека… - Сирам доел голубей и теперь обгладывал рыбу, вилайетского осетра в два локтя длиной, возлежавшего на серебряном блюде. Блюдо
