— Правильно ли тогда предположить, — спросил я, — что полное название «Дебра Сехел» можно перевести как «гора Прощения»?
— Да, — ответили мне. — Правильно.
Это уже становилось по-настоящему интересно. В «Парсифале» Вольфрама фон Эшенбаха, как я прекрасно помнил, местонахождение замка Грааля и храма Грааля называлось Мунсалваэше. Велись споры об истолковании этого слова, и ряд специалистов по творчеству Вольфрама предполагали, что оно является вариантом библейской Монс Салвационис, «горы Спасения» 47.
Не может быть сомнений в том, что идеи «прошения» и «спасения» связаны, ибо для спасения в религиозном смысле слова, человек должен быть сначала прощен. Больше того, в псалме 129 говорится: «Если Ты, Господи, будешь замечать беззакония, — Господи! Кто устоит? Но у Тебя прощение… Да уповает Израиль на Господа, ибо у Господа милость и многое у Него избавление…»
«Избавление» же близкий синоним «спасения». Поэтому я не мог не задаться вопросом: не может ли «гора Спасения» Вольфрама как-то быть связана с эфиопской «горой Прощения», известной ныне как Тана Киркос.
Я сознавал, что предположение подобного рода может быть лишь весьма условным и что трудно отождествить Дебра Сехел с Мунсалваэше. Тем не менее после многократного прочтения «Парсифаля» я уже не забывал, что мистический храм Грааля («гладкий и закругленный, словно выточенный на токарном станке») стоял на озере — вполне возможно, что на каком-то острове на озере. Нельзя и считать совершенно не имеющим отношения к делу тот факт, что эфиопские православные церкви и фалашские молельни были круглой формы в плане 48, какими были в большинстве и церкви тамплиеров (в том числе и сохранившиеся до нашего времени, вроде Храмовой церкви XII века вблизи Флит-стрит в Лондоне). И я почувствовал во всем этом определенные соответствия, которыми мне никак не следует пренебрегать (как не следует и слишком уж полагаться на них).
Пока же предстояло рассмотреть другую, менее гипотетическую связь между Дебра Селех и Дебра Македой. Как только мне стало известно прежнее название Тана Киркос, эфиопские острова мысленно получили приставку «Дебра» (что означает «гора»). И в самом деле, пик, круто вздымавшийся над поверхностью озера Тана Киркос, выглядел горой, когда я впервые увидел его. Разумеется, это не доказывало, что в «Кебра Нагаст» говорилось о Дебра Сехел в эпизоде с доставкой ковчега на гору царицы Савской. Но, по крайней мере, рассуждал я, это позволяет поднять статус острова до кандидата в горы.
Установив это, я решил вплотную заняться маршрутом, по которому путешествовал Менелик со своими спутниками. Прежде я предполагал, что они плыли на судне из Соломонова порта Епион гебра (ныне Эйлат 49 в заливе Акаба), затем по Красному морю до эфиопского побережья. Сейчас, изучая выданную мне библиотекарем копию «Кебры Нагаст», я обнаружил, что очень заблуждался в своих предположениях. Свое долгое путешествие из Иерусалима Менелик совершил вместе с большим караваном только по суше. 50
Но каким сухопутным маршрутом он следовал? Его описание в «Кебра Нагаст» имеет эдакий сказочный, чудесный и сюрреалистический характер фантастического рассказа, в котором нелегко найти узнаваемые географические названия и ориентиры. Но имеются и некоторые вполне конкретные и потому важные подробности. Покинув Иерусалим, путешественники добрались до Газы (на израильском побережье Средиземного моря, где до сих пор существует город с тем же названием). Оттуда они, предположительно, последовали по хорошо известному торговому маршруту по северному краю Синайского полуострова в Египет, где вскоре добрались до берега великой реки. Здесь они сказали: «Оставим наши повозки, ибо мы прибыли к воде из Эфиопии. Это Тэкэзе, которая течет из Эфиопии и обводняет долину Египта». Из контекста ясно, что Менелик со товарищи все еще находились в «долине Египта», когда произносили эти слова, и, вероятно, недалеко к югу от современного Каира. Поэтому рекой, у которой они оставили свои повозки, мог быть только Нил. Самым же поразительным было то, что они сразу же опознали Тэкэзе — тот же большой эфиопский приток, который упомянул священник на Тана Киркос.
Взяв у библиотекаря атлас, я провел ногтем по течению Тэкэзе. Так я выяснил, что она берет начало в центре Абиссинского нагорья, недалеко от древнего города Лалибела, течет по извивающемуся руслу в северо-западном направлении через Симиенские горы, сливается с Атбарой в Судане и в конце концов вливается в собственно Нил в нескольких сотнях миль к северу от современного города Хартум, стоящего у слияния Голубого и Белого Нила.
На карте я сразу же обнаружил еще две вещи: во-первых, с эфиопской точки зрения Нил можно рассматривать как продолжение Тэкэзе 51; во-вторых, вполне логично, что караван с ковчегом завета поднялся по Нилу и затем по Тэкэзе, чтобы попасть в Эфиопию. Иначе им пришлось бы следовать дальше на юг через негостеприимные пустыни Судана до слияния двух Нилов и затем подняться по Голубому Нилу до нагорья. Однако из-за того, что эта река делает большой крюк к югу, прежде чем снова повернуть на север к озеру Тана, путешествие пришлось бы продлить без всякой необходимости. Маршрут же по Тэкэзе, напротив, почти на тысячу миль короче.
Благодаря карте стала очевидной еще одна вещь: путешествие по Тэкэзе к ее истокам должно было привести в конце концов к точке, расположенной менее чем в семидесяти милях от восточного берега озера Тана. А от этого берега было рукой подать до Тана Киркос. Поэтому нет ничего загадочного в том, что этот небольшой остров стал первым пристанищем ковчега в Эфиопии. В поиске надежного места для хранения священной реликвии Менелик и его спутники вряд ли могли сделать лучший выбор.
ТРОЕ В ЛОДКЕ
На следующее утро, когда мы с Ричардом Пенкхерстом отправились на озеро Звай, нас сопровождал мой старый знакомый — генеральный директор государственной туристической компании Йоханнес Берхану. Мы встретились около шести утра в главной конторе компании, поскольку Йоханнес предоставил в наше распоряжение «тойоту-лэндкруизер» с шофером. Через двадцать минут мы уже оставили позади небоскребы и трущобы Аддис-Абебы и загромыхали по широкому шоссе на юг через город Дебра Зейт в сердце долины Грейт Рифт.
Если не считать искусственного водохранилища Кона, озеро Звай является самым северным из вереницы озер в долине Рифт. Его зеркало составляет примерно двести квадратных миль, а максимальная глубина — около пятидесяти футов. Овальной формы, оно все усеяно островами, а его заросшие камышом болотистые берега служат прекрасной средой обитания для аистов, пеликанов, диких уток, гусей и крохалей, а также для огромного количестве бегемотов.
После двухчасовой поездки из Аддис-Абебы мы прибыли к пункту назначения — пирсу на южном берегу озера. Как нам сообщили, министерство рыболовства держало здесь несколько судов, одно из которых нам обязательно должны были предоставить за минимальную плату. Но, как и следовало ожидать, все крупные суда отплыли на ловлю рыбы. Доступной оказалась только одна моторная лодка, но и на ней не было топлива для подвесного мотора.
Последовал долгий разговор с представителями министерства, которые уверяли, что в лодке недостаточно места для Ричарда, Йоханнеса, меня и лоцмана. Остров Дебра Сион, куда в Х веке привозили для сохранения ковчег, как мне было известно, находился на большом расстоянии — по крайней мере в трех часах пути на утлом суденышке. К тому же у него не было палубы, под которой мы могли бы укрыться от свирепого солнца. И не могли бы мы прийти назавтра, когда можно будет организовать более подходящий транспорт?
Йоханнес красноречиво отверг это предложение. Профессор Пэнкхерст и мистер Хэнкок, сказал он, должны на следующий день успеть на важную встречу в Аддис-Абебе, которую нельзя отложить ни под каким предлогом. Поэтому мы должны попасть на Дебра Сион сегодня.
Продолжая спорить, мы прошли в конец пирса и попробовали усесться в крошечной лодчонке. Мы ухитрились разместиться в ней, рассевшись по бортам, хотя наш суммарный вес и погрузил ее довольно глубоко в воду.
Что делать? Работников министерства явно обуревали сомнения, но в конце концов они решили пойти у нас на поводу. Суденышко — наше. Они предоставят лоцмана. Никакой платы. Но мы сами должны
