Ковчег завета

«евреизм», как предпочитает называть его Гэмст) является привнесенным элементом их культуры, логично заключить, что он должен был быть завезен по этим рекам».

В Айкеле нас встретила группа местных партийных деятелей, сообщивших, что уамбар Мулуна Марша уже прибыл и поджидает нас. Нас подвезли к большой круглой хижине с крышей в форме улья и провели внутрь, в полутемную прохладу. Тонкие солнечные лучи проникали сквозь отверстия в мазанке, и в них струились подвешенные в воздухе пылинки. От только что подметенного земляного пола поднимался запах мергеля, смешанный с легким ароматом сандалового дерева.

Уамбар, как я и ожидал, оказался престарелым человеком. Он явно приоделся по такому случаю, ибо на нем были белый тюрбан и белые обрядовые одежды с тонким черным плащом. Сидевший до того на одном из расставленных в хижине стульев, он изящно поднялся при нашем появлении и после необходимых представлений тепло пожал, мне руку.

Воспользовавшись услугами переводчика, он тут же спросил:

— Вы работаете с мистером Гэмстом?

Я вынужден был ответить отрицательно.

— Но я читал книгу, — добавил я, — которую он написал о вашем народе. Поэтому я здесь. Меня очень интересует ваша религия.

Уамбар улыбнулся чуть печально, и я обратил внимание на одинокий, ошеломляюще длинный зуб, свисавший с левой стороны верхней челюсти и торчавший подобно бивню над нижней губой.

— Наша религия, — проговорил он, — дело прошлого. Почти никто сегодня не исповедует ее. Кеманты стали христианами.

— Но вы сами ведь не христианин?..

— Нет. Я уамбар. Я следую старым верованиям.

— Но есть же и другие?

— Их немного. — Снова та же улыбка. Потом он добавил лукаво и несколько парадоксально: — Даже те, кто называют себя христианами, не забыли своих старых верований. Все еще ухаживают за священными рощами… Все еще делаются жертвоприношения-. — Пауза на раздумье. Покачивание седой головы, вздох. — Но все меняется… Всегда происходят перемены…

— Вы сказали «священные рощи». Что вы имеете в виду?

— Мы отправляем наши обряды, как положено, на открытом воздухе. И предпочитаем молиться среди деревьев. Для этой цели у нас есть особые рощи, которые мы называем «дэгэна».

Я задал еще несколько вопросов по той же теме и установил, что на самом деле существуют два вида рощ.

Одни — собственно дэгэна — используются для ежегодных церемоний. Изначально они были посажены в далеком прошлом, когда места их точного расположения привиделись в снах основателю религии кемантов. В дополнение имелись и значительно меньшие святые места — так называемые коле, часто состоящие из одного-едимственного дерева, в котором, как считается, обитает особенно мощный дух. Эти коле обычно располагаются на высоких местах. Кстати, на окраине Айкела есть одно коле, которое я могу при желании посмотреть.

Я поинтересовался, а почитают ли фалаша священные рощи.

— Нет, — последовал ответ, — не почитают.

— Скажите, их религия похожа хоть чем-то на вашу?

Глубокомысленный кивок.

— Да. Во многом. У нас много общего. — Без подсказки он добавил: — Основателя кемантской религии называли Анайер. Он так давно прибыл сюда, в Эфиопию. Прибыл после семилетнего голода на его родине, которая находится далеко. Путешествуя с женой и детьми, он встретил основателя фалашской религии, также путешествовавшего с женой и детьми. Они обсуждали брачный союз двух групп, но не преуспели в этом.

— Анайер и основатель фалашской религии прибыли из одной и той же страны?

— Да. Но только отдельно. Они не пришли к брачному союзу.

— Но у них была одна и та же родина?

— Да.

— Вы знаете, где она?

— Далеко… На Среднем Востоке.

— Вы знаете название страны?

— То была земля Ханаана. Анайер был внуком Ханаана, сына Хама, сына Ноя.

Меня заинтриговали и такая генеалогия, и поблекшая память о миграции рода со Среднего Востока — память, подсказывавшая также общее место рождения фалашской и кемантской религий. Я не смог добиться от уамбара подтверждения того, что упомянутый им Ханаан был библейской землей обетованной. В самом деле, несмотря на то что ему были хорошо известны имена Хама и Ноя, он уверял, что никогда не читал Библии. Я поверил ему, но и не сомневался в том, что в Священном писании скрывается подноготная только что сказанного им. В его рассказе явно проглядывало, например, отражение великого путешествия, совершенного патриархом Авраамом и его женой Саррой, которые бежали из земли Ханаанской и продолжали «идти к югу», ибо «был голод в той земле» 54. В то же время, подобно Египту из Книги Бытия, страна, из которой пришел Анайер, также была поражена семилетним голодом 55.

— Расскажите мне побольше о вашей религии, — попросил я уамбара. — Вы упомянули духов, живших в деревнях. А что вы скажете о Боге? Вы верите в одного Бога или во многих?

— Мы верим в одного Бога, только одного. Но его поддерживают ангелы.

И уамбар принялся перечислять этих ангелов: Джакаранти, Киберуа, Адерайки, Киддисти, Мезгани, Шемани, Анзататера. Каждый из них, похоже, занимал свое собственное место в природе.

— Когда наша религия была в силе, все кеманты обычно отправлялись в такие места, чтобы помолиться ангелам, дабы они вступились за них перед Богом. Самым почитаемым был Джакаранти, потом Мезгани и Анзататера.

— А Бог? — поинтересовался я. — Бог кемантов. У него есть имя?

— Конечно. Его имя — Йеадара.

— Где он пребывает?

— Он всюду. Один Бог и притом вездесущий.

Я начал уже понимать почему Гэмст назвал этот народ иудеоязычниками. Это впечатление было затем подтверждено почти всем тем, что рассказал мне уамбар во время долгого разговора в деревне Айкел. Я вел подробную запись нашей беседы и после возвращения в Аддис-Абебу тщательно изучил его ответы, сравнивая их один за другим со Священным писанием. Только завершив это занятие, я смог оценить, насколько сильным и древним было в действительности воздействие иудаизма на кемантскую религию.

Уамбар рассказывал, например, что кеманты не ели животных, не имевших раздвоенных копыт и не жевавших жвачку. Дополнительно он указал, что верблюды и свиньи считались нечистыми и есть их было строго запрещено. Подобные запреты прекрасно согласовывались с наложенными на иудеев в одиннадцатой главе Книги Левит Ветхого Завета 56.

Уамбар утверждал также, что среди кемантов не принято было есть и «чистых» животных, если они не были умерщвлены должным образом.

— Им следует перерезать горло и давать стечь всей крови, — объяснил он, добавив, что по той же причине запрещено есть любое животное, умершее своей смертью. Оба запрета, обнаружил я, вполне согласовываются с иудейским законом 57.

Продолжая разговор о питании, Уамбар сообщил мне, что кемантская религия разрешала потребление мяса и молочных продуктов за одним столом. Он добавил, однако, что считалось