Он с жизнью был несходен, Но с жизнью сопряжен. В нем странны были светы, В нем было все — Луной. Знакомые предметы Манили новизной. Так лунно было, лунно, В моем застывшем сне, И что-то многострунно Звучало в вышине. Небьющиеся воды Мерцали неспеша. В бескровности Природы Везде была —душа. И в воздухе застыли, Захвачены Луной, Виденья давней были, Знакомые со мной. Обрывы и уклоны, И облака, и сны. Но снова пели звоны С воздушной вышины. И мир был беспределен, Пронзенный блеском льдин. Я был свободен, целен. Я спал. Я был один.
С МОРСКОГО ДНА
1 На темном влажном дне морском, Где царство бледных дев, Неясно носится кругом Безжизненный напев. В нем нет дрожания страстей, Ни стона прошлых лет. Здесь нет цветов и нет людей, Воспоминаний нет. На этом темном влажном дне Нет волн и нет лучей. И песня дев звучит во сне, И тот напев ничей. Ничей, ничей, и вместе всех, Они во всем равны, Один у них беззвучный смех И безразличны сны. На тихом дне, среди камней, И влажно-светлых рыб, Никто, в мельканьи ровных дней, Из бледных не погиб. У всех прозрачный взор красив, Поют они меж трав, Души страданьем не купив, Души не потеряв. Меж трав прозрачных и прямых, Бескровных, как они, Тот звук поет о снах немых: «Усни —усни — усни». Тот звук поет: «Прекрасно дно Бесстрастной глубины. Прекрасно то, что все равно, Что здесь мы все равны». 2 Но тихо, так тихо, меж дев, задремавших вокруг, Послышался новый, дотоле неведомый, звук.
