И встала тень, волнуя тьму. И этот призрак еле дышащий Приникнул к сердцу моему. Какая боль, какая страстная, Как сладко мне ее продлить! Как будто тянется неясная Непрерываемая нить! И тень все ближе наклоняется, Горит огонь зеленых глаз, И каждый миг она меняется, И мне желанней каждый раз. Но снова башня дышит звуками, И чей-то слышен тихий стон, И я не знаю, чьими муками И чьею грудью он рожден. Я только знаю, только чувствую, Не открывая сжатых глаз, Что я как жертва соприсутствую, И что окончен сладкий час. И вот сейчас она развеется, Моя отторгнутая тень, И на губах ее виднеется Воздушно-алый, алый день.
ПОЖАР
Я шутя ее коснулся, Не любя ее зажег. Но, увидев яркий пламень, Я — всегда мертвей, чем камень — Ужаснулся, И хотел бежать скорее, И не мог. Трепеща и цепенея, Вырастал огонь, блестя, Он дрожал, слегка свистя, Он сверкал проворством Змея, Все быстрей, Он являл передо мною лики сказочных зверей. С дымом бьющимся мешаясь, В содержанья умножаясь, Он, взметаясь, красовался надо мною и над ней. Полный вспышек и теней, Равномерно, неотступно, Рос губительный пожар. Мне он был блестящей рамой, В ней возник он жгучей драмой, И преступно, Вместе с нею я светился в быстром блеске дымных чар.
«Хорошо ль тебе, девица…»
Хорошо ль тебе, девица, Там глубоко под землей? Ты была цветок, и птица, Праздник мой! Хорошо ль тебе, девица, Так глубоко под землей?
