В безбрежности

Я жил не год, не два, а сотни лет
Тюремщик злой всегда молчал угрюмо,
Он мне твердил одно лишь слово — «Нет».
И я забыл, что в мире дышит свет,
И я забыл, что значат звуки смеха,
Я ждал  чего-то ждал — хоть новых бед.
И мне одна была дана утеха: —
Крича, будить в тюрьме грохочущее эхо.  

   В уме вставали мысли прежних дней,
   И гасли вновь, как беглые зарницы,
   Как проблески блуждающих огней,
   Как буквы строк сжигаемой страницы
   И вместо них тянулись вереницы
   Насмешливых кроваво-смутных снов;
   Как хищные прожорливые птицы,
   Как полчища уродливых врагов,
Неслись они ко мне на звон моих оков.  

   И все же в этой черной тьме изгнанья
   Зажегся блеск, зажегся, наконец;
   Кипучие и жгучие страданья
   Взлелеяли сверкающий венец,
   И первый луч смеялся, как гонец
   Моей весны, душистого рассвета;
   Со вздохом я приветствовал конец
   Ночной тоски в пустыне без ответа,
И видел взгляд любви, и слышал гул привета.  

   И вот я вновь живу среди людей,
   Под Солнцем ослепительно-лучистым.
   И вижу я детей, моих детей,
   Внимаю в полдень птичкам голосистым,
   Роптанью трав, струям кристально-чистым. —
  Но я опять вернулся бы в тюрьму,
   К уступам скал, безжизненным и мглистым,
   Когда бы знал, что, выбрав скорбь и тьму,
Я с чьей-нибудь души тяжелый грех сниму!

НА МОТИВ ПСАЛМА XVIII-гo

     Ночь ночи открывает знанье,
   Дню ото дня передается речь.
Чтоб славу Господа непопранной сберечь,
Восславить Господа должны Его созданья.  

     Все от Него — и жизнь, и смерть.
   У ног Его легли, простерлись бездны,
О помыслах Его вещает громко твердь,
Во славу дел Его сияет светоч звездный.  

     Выходит Солнце-исполин,
   Как будто бы жених из брачного чертога,
Смеется светлый лик лугов, садов, долин,
От края в край небес идет его дорога.  

     Свят, свят Господь, Зиждитель мой!
   Перед лицом Твоим рассеялась забота.
И сладостней, чем мед, и слаще капель сота
Единый жизни миг, дарованный Тобой!

В БЕЗДОННОМ КОЛОДЦЕ

Меж стен отсыревших, покрытых грибками,
В бездонном колодце, на дне, глубоко,
Мы ждем, притаившись, и дышим легко,
И звезды в Лазури сияют над нами, —