Но хохот раздался в морской глубине. Земля обожгла все приморские страны, Но в Море подводные вскрылись вулканы, В огне. И в Мексике есть не один Геркуланум, Но свел ли кто счет всем потопленным странам, На дне? Море с Землей говорило: Что же, в ком наибольшая сила? Земля отвечала чуть слышно: Во мне. И цветок в предвечерней расцвел тишине. Море цветка не достало, Но верить в победу земную не стало. И тучку родила морская вода, И в тучке жемчужная светит звезда.
В НАЧАЛЕ ВРЕМЕН
Славянское сказание
В начале времен Везде было только лишь Небо да Море. Лишь дали морские, лишь дали морские, да светлый бездонный вкруг них небосклон. В начале времен Бог плавал в ладье, в бесприютном, в безбрежном просторе, И было повсюду лишь Небо да Море. Ни леса, ни травки, ни гор, ни полей, Ни блеска очей, Мир — без снов, и ничей. Бог плавал, и видит — густая великая пена, Там Кто-то лежит. Тот Кто-то неведомый тайну в себе сторожит, Название тайной мечты — Перемена, Не видно ее никому, В немой сокровенности — действенно-страшная сила, Но Морю и Небу значение пены в то время невидимо было. Бог видит Кого-то, и лодку направил к нему. Неведомый смотрит из пены, как будто бы что заприметил. «Ты кто?» — вопрошает Господь. Причудливо этот безвестный ответил: — «Есть Плоть, надлежащая Духу, и Дух, устремившийся в Плоть. Кто я, расскажу. Но начально Возьми меня в лодку свою». Бог молвил: «Иди». И протяжно затем, и печально, Как будто бы издали голос раздался вступившего с Богом в ладью: — «Я Дьявол». — И молча те двое поплыли, В своей изначальной столь разнствуя силе. Весло, разрезая, дробило струю. Те двое, те двое. Кругом — только Небо да Море, лишь Море да Небо немое. И Дьявол сказал: «Хорошо, если б твердая встала Земля, Чтоб было нам где отдохнуть». И веслом шевеля, Бог вымолвил: «Будет. На дно опустись ты морское, Пригоршню песку набери там во имя мое, Сюда принеси, это будет Земля, Бытие». Так сказал, и умолк в совершенном покое. А Дьявол спустился до дна, И в Море глубоком, Сверкнувши в низинах тревожным возжаждавшим оком, Две горсти песку он собрал, но во имя свое, Сатана. Он выплыл ликуя, играя, Взглянул — ни песчинки в руке, Взглянул, подивился — свод Неба пред этим сиял и синел вдалеке, Теперь — отодвинулась вдвое и втрое над ним высота голубая. Он снова к низинам нырнул. Впервые на Море был бешеный гул, И Небо содвинулось, дальше еще отступая, Как будто хотело сокрыться в бездонностях, прочь. Приблизилась первая Ночь. Вот Дьявол опять показался. Шумней он дышал и свободней. В руке золотилися зерна песку, Из бездны взнесенные ввысь, во имя десницы Господней. Из каждой песчинки — Земли создалось по куску. И было Земли ровно столько, как нужно, Чтоб рядом улечься обоим им дружно. Легли. К Востоку один, и на Запад другой. Несчетные звезды возникли вдали, Над бездной морской, Жемчужно. Был странен, нежданен во влажностях гул. Бог спал, но не Дьявол. Бог крепко заснул. И стал его Темный толкать потихоньку, Толкать полегоньку, Чтоб в Море упал он, чтоб в Бездне Господь потонул. Толкнет — а Земля на Востоке все шире, На Запад толкнет — удлинилась Земля, На Юг и на Север — мелькнули поля, Все ярче созвездья в раздвинутом Мире, Все шире на Море ночная Земля. Все больше, грознее. Гудят водопады.
