Вечность в минуте — одна, Не различается бег. Там в отдалении лед, Целый застыл Океан Дней отмечать ли мне счет? В днях не ночной ли туман? Ночь, это — бледная сень, День — запоздавшая ночь. Скрылся последний олень, Дьявол умчал его прочь. Впрочем, о чем это я? Много в запасе еды. Трапеза трижды моя Между звезды и звезды. Слушай, как воет пурга, Ешь в троекратности жир, Жди, не идет ли цынга, Вот завершенный твой мир. Жирного плотно поев, Снегом очисти свой рот. Нового снега посев С белою тучей идет. Вызвать на бой мне пургу? Выйти до области льдов? Крепко зажав острогу, Ждать толстолапых врагов? В белой холодной стране Белый огромный медведь. Месяц горит в вышине, Круглая мертвая медь. Вот, я наметил врага, Вот, он лежит предо мной, Меч мой в ночи — острога, Путь мой означен — Луной. Шкуру с медведя сорву! Все же не будет теплей. С зверем я зверем живу, Сытой утробой моей. Вот, возвращусь я сейчас В тесную душность юрты. Словно покойника глаз Месяц глядит с высоты. Стала потише пурга, Все ж заметает мой след. Тонет в пушинках нога, В этом мне радости нет. Впрочем, кому же следы В этой пустыне искать? Снег, и пространство, и льды, Снежная льдяная гладь.
