Беккер знал, что обязан увести самолет к склону. Лучше умереть при падении с холма, чем здесь.
Слева показался западный склон. Что будет, подумал он, если направить самолет туда? Развалится ли лайнер при падении или сползет в реку? Какая там глубина? Утонет ли он быстро? Чтобы получить ответы на все эти вопросы, нужно было принять нелегкое, но единственно возможное решение. Воспользовавшись моментом, Беккер отключил левый двигатель. Правое крыло быстро пошло вперед, и тогда он снова включил левый двигатель, одновременно заглушив правый внутренний. Теперь оба крыла получили одинаковую тягу, и нос «конкорда» оказался направленным строго на обрыв. Сила инерции несла лайнер вперед. Наевшиеся песка двигатели недовольно застучали и заскрипели.
«Конкорд» достиг края холма в нескольких метрах от того места, где находилась позиция Ричардсона и Макклюра. Беккер надеялся, что колесо не попадет в отрытый ими окоп. Справа промелькнул небольшой холмик, обозначавший могилу Моисея Гесса. Он сам выбрал для него именно это место с видом на Евфрат.
– Всем в салоне! – крикнул Беккер. – Приготовиться! Подушки! Лечь на пол! Головы вниз!
Мужчины и женщины, лежавшие на крыльях, уже заползали внутрь. Сидевшие в салоне повернулись лицом к хвосту или легли на пол. Здоровые обхватили раненых.
Длинный покореженный носовой обтекатель навис над краем холма. Беккер представил, как это выглядит со стороны: огромное, похожее на гигантскую птицу существо, склонившееся над пропастью… крылья раскинуты… сейчас оно либо рухнет вниз, либо воспарит в небо.
Беккер включил поврежденный двигатель – дополнительная тяга не повредит. «Конкорд» застыл, словно в нерешительности или сомнении относительно здравомыслия пилота. Внизу протянулась широкая лента реки.
Беккер взглянул на приборы. Правый внешний двигатель работал вхолостую. То ли кончилось горючее, то ли его забило песком, в общем, двигатель умирал. Внешний левый внезапно вспыхнул, а из внутреннего левого повалил черный дым. Самолет покачнулся.
Подгоняемые криками полубезумного Ахмеда Риша, ашбалы упорно, хотя и без прежнего рвения, гонялись за мечущимся по возвышенности «конкордом», как охотничьи собаки за раненой птицей. Огонь из самолета прекратился почти полностью, лишь время от времени кто-то постреливал из иллюминаторов, словно давая понять, что внутри еще есть живые. Но подойти близко ашбалам все же не удавалось, потому что в покореженной хвостовой секции прятался один-единственный стрелок, который не скрылся в салоне вместе со всеми. Риш приказал сосредоточить весь огонь на этом смельчаке, но тот продолжал держать оборону.
Последним напряжением сил ашбалы, ведомые Салемом Хаммади, все же окружили истерзанный самолет. Ахмед Риш бежал сзади, подгоняя отстававших то выстрелом под ноги, то тычком приклада в спину. Ошалевшие от усталости, жары и криков двух безумцев оставшиеся, числом не более двух десятков человек, шли вперед, спотыкаясь, падая и поднимаясь.
Человеку, знакомому с мифологией, эта сцена могла бы напомнить рассказ о Хароне, жестоком перевозчике в Ад, колотящем несчастных веслом. Крепкое боевое подразделение из полутора сотен мужчин и женщин уменьшилось до двух десятков жалких, запуганных и униженных человеческих существ, скорее напоминающих презренных шакалов, чем воинственных и гордых тигрят.
Риш пристрелил мужчину, который имел несчастье упасть и недостаточно быстро подняться. Преследуя «конкорд», он уже слышал за спиной выстрелы израильских коммандос, преследовавших
Сверху за происходящим наблюдал Ласков. Он с удовольствием расстрелял бы ашбалов, но последние держались слишком близко к «конкорду», не позволяя генералу как следует прицелиться. Скорость истребителя была слишком высока для того, чтобы оказать эффективную поддержку. Именно по причине скорости и большого радиуса действия «Ф-14» и выбрали для данной миссии. Пытаться сбросить бомбу или выпустить ракету в условиях сильного бокового ветра, недостаточно хорошей видимости да еще на скорости как минимум сто девяносто пять километров в час было бы слишком рискованно. Кроме того, теперь на холме находились уже и коммандос. У Ласкова даже мелькнула мысль попросить солдат отступить, но он тут же одернул себя – в конце концов главную роль в спасательной операции играли именно они.
Стараясь отсечь ашбалов от лайнера, Ласков выпустил шесть ракет и израсходовал двести оставшихся снарядов.
Хоснер лежал в низине, зарывшись в песок, и вслушивался в приближающиеся разрывы снарядов. Ашбалы не заметили, как он упал, и пробежали мимо.
Лежа в укрытии, Яков услышал, как замолкают один за другим двигатели «конкорда», и осторожно поднял голову. Лайнер опасно повис над краем обрыва. В неярком свете утра было видно, как умирают огни его огромных двигателей. Ашбалы, окружив самолет, подходили все ближе. С восточного склона, по которому поднимались коммандос, доносились только отдельные выстрелы. Привстав на колено, Хоснер проверил затвор «Калашникова», вставил новый рожок и, оглядевшись, понял, что совершенно случайно попал в ту самую низину, где они с Мириам занимались любовью. Он провел ладонью по песку, служившему им постелью.
Убедившись, что с «АК-47» все в порядке, Хоснер еще раз взглянул на «конкорд». План заключался в том, чтобы убить Риша, и Яков понимал, что независимо от результата дело закончится его смертью. Теперь же все выглядело так, что он мог остаться в живых, а смерть грозила всем остальным, причем не от рук Риша, а в результате безрассудной попытки спуститься к реке по крутому склону. Хоснеру же ничего не оставалось, как ждать, пока коммандос доберутся до него и отправят домой. Такой вариант его никак не устраивал. Он поднялся и, пригнувшись, побежал по направлению к «конкорду».
Беккер никак не мог решить, что опаснее и рискованнее: головоломный спуск по отвесному склону или осаждающие лайнер ашбалы. Чем дольше он смотрел на реку, тем более далекой она ему казалась.
Вошедший в кабину Берг начал пристегивать Кана к креслу. Второй пилот дышал, но рана в груди все более затрудняла этот процесс. Берг огляделся и, заметив карту, приложил се к входному отверстию.
Беккер подождал еще секунду и крикнул Бергу:
– Переведите десяток человек в переднюю кухню!
Берг выбежал из кабины, и из салона донесся его решительный голос. Десять человек поспешно поднялись и втиснулись в переднюю кухню, рассчитанную максимум на двоих, «конкорд» медленно наклонился, качнулся и соскользнул вниз. Берг едва успел запрыгнуть в кресло и пристегнуться.
Салем Хаммади, шедший впереди небольшого отряда едва держащихся на ногах ашбалов, рванулся к застывшему над обрывом «конкорду» и, когда до крыла оставалось не более двух метров, прыгнул. Он упал плашмя, раскинув руки и ноги, отчаянно стараясь хоть за что-то удержаться, но гладкая поверхность суперобтекаемого крыла не давала ему такой возможности. Наконец нога попала в выбоину от пули, и Хаммади, найдя опору, изловчился, развернулся и, оттолкнувшись, прыгнул к двери аварийного выхода. Он ухватился за раму, подтянулся и вполз в салон. Никто не обратил на него никакого внимания.
Самолет снова качнулся на ненадежной опоре, накренился и устремился вниз, к Евфрату. Сверху он походил на пытающуюся взлететь огромную серебристую птицу.
Хаммади увидел, что люди в салоне сидят так, словно приготовились к жесткой посадке: опустив голову к коленям и держа перед собой подушки и одеяла. Он отпустил раму, за которую держался, и в этот момент лайнер дернулся, и араба бросило вперед, к пилотской кабине. Хаммади ударился о дверь и прижался к ней, ожидая толчка. Он не знал, что будет дальше и какая судьба его ждет – смерть в реке, пуля в голову, плен или тяжелое увечье, – но зато точно знал, что не желает находиться рядом с Ахмедом Ришем, когда наступит конец.
Беккер видел пролетевшие с левой стороны обгоревшие заросли клещевины, видел двух бегущих по берегу в противоположном направлении ашбалов. Он почувствовал, как подломилось переднее шасси и
