перевести ужасный разговор на другую тему. – Балд всемогущий! Так получается, мы могли вчера повредить ему этой штукой, – он осторожно пнул осколок «камня душ».
– Не говорите глупости, Варольд сгорел в салоне ночью, когда убили Луацина, – сказала Верда, но тут же у нее возникли сомнения: ведь, если было так, то чего бы мэги Пэй устраивала столь шумный скандал. А если он жив, то это вполне объясняет, почему при всех стараньях не удавалось вызвать дух магистра. И еще… она, Верда, действительно могла убить его своим опасным ритуалом. – Госпожа Пэй, жив Варольд или мертв, я обещаю больше никогда не беспокоить его душу. Хотя магистр мне очень нужен. Очень! Иначе я бы не затеяла. Я лишь надеюсь, что могу теперь обсудить некоторые важные вопросы с вами…
– Что еще, госпожа Глейс? – Астра подняла бровь, гневно глядя на Верду. – Как делить «нашего милого барда»? Он не земельный участок, чтобы его делить. Я с радостью уступаю. Забирайте целиком. Вместе с китарой, – она топнула сердито ногой и, поджав губы, отвернулась.
– Ой, как великодушно! – мэги Глейс присела в реверансе.
– Счастья вам! – Астра тоже ответила реверансом и направилась к выходу. – И хорошо запомните все, что я сказала!
– Моя принцесса! – крикнул Леос, рванувшись к ней, но мэги Пэй выскочила из зала и побежала по коридору, смахивая навернувшиеся на глаза слезы.
Каррид Рэбб нагнал ее внизу на выходе из таверны.
– Светлейшая! – он схватил ее за рукав.
Гном-привратник, стоявший на проходе вытянулся отчего-то и заорал:
– О, славная победительница Аасфира и тварей Некрона!
– Светлейшая! Да не расстраивайся ты, а? – анрасец сдавил ее горячую ладонь. – Пойдем по глоточку. Пожалуйста.
– Пойдем волосатик, – согласилась Астра, оглянувшись на огромные двери с рельефами богов и стоявшего в полной растерянности привратника. – Только не в этой таверне. Подальше, подальше отсюда!
Они молча двинулись вниз к ристалищу Хлема. Правее знаменитой арены солнечными бликами плескалась Росна, и радостно шумела Варгиева площадь.
Иальс – скверный город. Здесь грязно и душно от множества людей, которые почти везде. Этот город похож на бесконечный рынок, где все что-то делят, продают, покупают или воруют; где толпа так велика, что похожа на кричащее разноцветное море с островками храмов, дворцов и холодных цитаделей всевозможных орденов. Здесь нет ни порядка, ни закона; и заповеди богов, хранящиеся у жрецов на каменных скрижалях, чеканенные на бронзе, золоте, забыты, как бесполезная рухлядь. Все же этот город чем-то магнетически привлекает. Человек, однажды побывавший здесь, возвращается вновь и вновь, придумывая какой-нибудь нелепый предлог, обманывая себя незначительной, глупой причиной.
Брис, снял ленту с головы, встряхнул распущенными волосами, отгоняя мысли, нахлынувшие на него с минуты, как он ступил на беспокойную пристань Иальса. На башенных часах стрелка подползала к цветку, и было бы пора подумать о скромном, недорогом обеде. Хотя в кошельках франкийца звенело более тридцати штаров – часть сокровищ Абопова храма, брошенных Давпером и разделенных потом между госпожой Пэй, им самим и командой Греда Фарома – он собирался потратить эти немалые деньги с толком. Единственная вещь, которую он хотел бы купить немедленно, о которой часто вспоминал в плаванье – это меч Синий Зигзаг, выкованный из звездного железа, покрытый анрасскими рунами и заклятиями огромной силы. У рейнджера до сих пор стояли перед глазами быстрое движение лезвия, голубая искра и рассеченный надвое толстый металлический стержень. Человек, посвятивший себя боевому ремеслу, выбирает такое оружие только раз, а потом он и меч становятся едины и служат друг другу всю жизнь или очень-очень долго. Такой союз бывает более прочным и верным, чем союз между мужчиной и женщиной, и даже после смерти имя владельца, его слава и опыт передается мечу, словно клеймо мастера.
«Если только не поздно, куплю его, – решил Брис. – Двадцать пять штаров – целое состояние. Цена лачуги в не слишком важном районе. Мора зубатая с ними». Еще он подумал, что эта безумно дорогая вещь будет напоминать ему о мэги Пэй, о днях волнующих, странных и приятных, которые теперь вряд ли повторятся. Он поморщился, потер небритую щеку, взвалил тяжелую сумку на плечо и пошел к храму Герма, огибая суматошный Варгиев рынок.
Миновав портал величественного храма, возле которого жрецы в длинных серебристых одеждах вещали что-то для паломников на ступенях, Голаф прошел дальше за миндалевый сад и свернул к храмовой пристройке с белым альбатросом над дверью. Толкнув створку, украшенную резьбой, прошел мимо рослых храмовых стражей. В зале, разделенном дубовыми колоннами, посетителей было не много – все же цены в Гермовой лавке казались не самыми щадящими, и не каждый горожанин знал толк в вещах, наделенных магией и особыми свойствами.
Остановившись у прилавка, где он разглядывал оружие прошлый раз, франкиец помедлил, ожидая пока расторопный мальчишка завернет в шелк покупку статной пожилой дамы, потом сказал:
– Эй, парень, тебя, кажется, Фетри зовут?
Тот кивнул, уронив на лоб прядь русых волос, с непониманием глядя на незнакомца в выцветшем плаще и грязных сапогах.
– Понимаешь, Фетри, меч тут у вас был. С месяца полтора назад. Такой, с узким клинком голубого цвета. Ты им еще железную болванку рубил.
– Господин Цаонс, – позвал парнишка хозяина. – Вот посетитель интересуется.
– Господин Цаонс, – Голаф кивнул головой навстречу владельцу лавки. – Помню, у вас меч знатный был. С анрасскими рунами и лезвием, голубым, вроде… Вроде зимнего неба. Теперь я его чего-то не вижу, – он обвел взглядом застекленный прилавок и стену, увешанную кинжалами, стилетами разной формы, короткими и длинными мечами.
– Вы никак про Синий Зигзаг говорите. Его кое-кто в подарок королю Луацину отложили. Только в тот же день убили старика, – лавочник вытер руки о фартук и повернулся к стеллажу. – Дорогой тот меч. Вот сюда посмотрите: есть неплохие клинки из Кардора и Нолда, прочные, высочайшей закалки. И наши иальсские не хуже. От восьмисот сальдов до двух штаров. Есть с рунами скольжения за три штара. И получше кое-что имеется от известных мастеров. Вы, я вижу, опытный воин – вам не просто красивую железяку надо. Так?
– Мне нужен Синий Зигзаг. Это мой меч, – твердо сказал Голаф.
– Что значит ваш? – хозяин скрестил руки на груди и недобро нахмурился, поглядывая то на франкийца, то на двух мужчин, с важным видом перебиравших магические свитки за столом.
– Как бы вам яснее сказать… Бывает, смотришь на оружие, а в душе глухо и пусто. Но редко случается, когда сердце вздрагивает, и рука сама тянется, – рейнджер помрачнел и почесал подбородок. – Поэтому я говорю, что Синий Зигзаг – меч для меня. Уж я в этом кое-что смыслю.
– Вон оно что. Действительно смыслите. Синий Зигзаг стоит двадцать пять штаров, – Цаонс кивнул помощнику, указывая на дверь, ведущую в кладовую. Парнишка нырнул туда, было слышно, как он то грохочет коробками, то звенит железом.
– Вы прошлый раз отдавали его за двадцать четыре. Я обещал вернуться, как деньги будут, – Голаф Брис наклонился, расстегивая замки на толстой дорожной суме, и поставил на прилавок два огромных кошеля.
– Герм Всевластный, вы что, действительно готовы купить его?! – изумился лавочник, глядя, как перед ним появляются золотые пластины с либийскими знаками.
Фетри, выскользнувший из кладовки, украдкой подмигнул франкийцу и поставил перед ним длинный футляр. Поддев серебряные защелки, осторожно открыл его, демонстрируя меч, лежащий на замшевом ложе. Прочный и тонкий клинок сверкнул, словно яркая молния. На нем обозначились мудреные анрасские знаки. Берилл на конце рукояти мигнул глазом северного бога.
– Действительно готов, – с задержкой отозвался Голаф, трогая льдисто-голубое лезвие – на пальце выступила кровь. – Действительно… Беру. Двадцать четыре? – переспросил он.
– Шет, а! – рассмеялся лавочник, оглянувшись на храмового стража и жрицу, тоже заинтересовавшихся происходящей сделкой. – Ну, либийским золотом, можно и двадцать четыре. Идет, – он принялся отсчитывать золотые пластины и кругляши, высыпавшиеся из кошельков.
– Может, еще чего приглядите? – подсуетился Фетри. – К такому мечу броня добротная имеется. Легкая.
