вестибюль и подняла пистолет. Он увидел дымок, взметнувшийся от дула, затем услышал треск выстрела и эхо, гулко прокатившееся под сводами массивного собора. В толпе раздались громкие крики. Идущие сзади словно обрели новые силы, людской поток выплеснулся на ступени собора.
Флинн заметил, что Меган не целилась в людей, а стреляла поверх голов. Налти и Галлахер обошли толпу, встали около двери и, как только последние прихожане покинули храм, захлопнули и заперли их.
Меган опустилась на одно колено, но все еще продолжала целиться, держа пистолет обеими руками.
Патрик Бурк обратился к Бетти, стараясь перекричать толпу:
— Еще немного! К парадным дверям!
Бетти Фостер опять пришпорила лошадь, когда они миновали Пятьдесят первую улицу и стали продираться сквозь толпу к центральным дверям собора.
Бурк увидел последних прихожан, выбегавших из дверей храма. В это время лошадь рванулась в проход между потоком людей и порталами. Бетти натянула поводья, чтобы подъехать к дверям сбоку, и подбодрила лошадь:
— Давай, Комиссар! Быстрей! Еще быстрей!
Бурк вытащил служебный револьвер и крикнул:
— Вынимай свою пушку! Заскакивай прямо в двери!
Бетти перехватила вожжи в левую руку и также вытащила револьвер.
В нескольких ярдах от порталов начали медленно закрываться массивные бронзовые парадные двери — 16 футов в ширину, высотой почти в два этажа и весом в десять тысяч фунтов. Бурк догадался, что их закрывают изнутри несколько человек. В тусклом свете вестибюля он заметил молящуюся на коленях монахиню.
Позади нее на сотню ярдов тянулось огромное пространство собора с рядами каменных колонн. Бурк разглядел несколько человек, среди которых на фоне белого мрамора четко выделялась фигура в красном.
Створки ворот уже наполовину закрылись. Бурк прикинул, что они успеют влететь внутрь. Ну а потом… будь, что будет.
Вдруг в сознании Бурка промелькнул образ коленопреклоненной монахини, и он снова перевел на нее взгляд. Сверкнула яркая вспышка, отлетевшая от ее рук, раздался хлесткий, звучный треск, эхом повторившийся внутри собора.
Передние ноги лошади подкосились, и животное грохнулось на мраморные плиты. Бурк почувствовал, как Бетти вылетела из седла, а затем сам упал лицом вниз, ударившись о гранитную ступеньку у самой двери. Он рывком подполз к закрывающимся створкам, но они захлопнулись прямо перед ним. Сквозь шум и гул вокруг он услышал лязг задвигаемых засовов.
Бурк перевернулся на спину и сел, затем обернулся к Бетти, которая неподвижно лежала на ступеньках, из ее лба сочилась кровь. Наконец она зашевелилась и тоже медленно села.
Бурк встал и протянул ей руку, но Бетти поднялась без его помощи и обернулась к своей лошади. Из маленькой раны на груди Комиссара хлестала кровь, а из открытого рта сочилась кровяная пена и стекала в лужу на холодном камне. Лошадь попыталась встать, но ноги ее разъехались, и она снова рухнула на ступени. Бетти Фостер вытащила револьвер и выстрелила лошади в голову. Она осторожно положила руку на ноздри Комиссара, чтобы удостовериться в его смерти, и убрала револьвер в кобуру. Взглянув на Бурка и еще раз на свою мертвую лошадь, Бетти медленно спустилась по ступеням и исчезла в толпе.
Бурк посмотрел в сторону Пятой авеню. Красные и белые огни полицейских машин мигали среди всего этого хаоса и у фасадов окружающих зданий. Внезапно над этим бедламом раздался звон разбитого стекла, свист и пронзительный крик.
Он огляделся и задержал взгляд на соборе. К одной из створок бронзовых парадных дверей, прямо над ликом святой мученицы Елизаветы, кто-то прикрепил скотчем кусок картона, на котором было что-то написано крупными буквами. Бурк подошел поближе и прочел надпись, едва освещенную слабым светом:
«Этот собор находится под контролем ирландской армии фениев»
Внизу стояла подпись:
Финн Мак-Камейл
Книга четвертая
Собор. Осада
Дружба, радость и покой! Если внешний мир познает чудеса этого собора, то здесь никогда не будет ни одной свободной скамьи.
Глава 15
Патрик Бурк, засунув руки в карманы, стоял у парадных дверей собора святого Патрика; сизый дымок его сигареты, заметный в прозрачном морозном воздухе, поднимался вверх. Легкий мокрый снег, едва осев, таял на теле мертвой лошади и превращался в струйки, которые сбегали на обледенелые каменные ступени храма.
Толпы людей на ближних улицах уже было трудно контролировать, но задние колонны движущейся демонстрации полиции удалось повернуть в сторону Шестой авеню. Сквозь несмолкаемый рев толпы Бурк смог разобрать звуки барабанов и волынок. Шествие, посвященное 223-й годовщине дня святого Патрика, должно продолжаться до тех пор, пока его последний участник не достигнет Восемьдесят четвертой улицы — даже если демонстранты станут добираться туда через Центральный парк.
Остановившиеся машины непрестанно гудели, к ним добавлялись полицейские свистки и сирены. Эта какофония заглушала завывание холодного ветра и наполняла сумрачное мартовское утро монотонным гулом.
— Чертова месса! — раздраженно пробормотал Бурк и подумал: снаружи вряд ли кто-нибудь подозревает, что собор захвачен группой вооруженных людей.
Он взглянул на часы: не было еще и половины шестого. Скоро, ровно в шесть, начнутся вечерние новости, а закончатся они лишь с окончанием этого бедлама.
Бурк повернулся и внимательно осмотрел бронзовые парадные двери собора, затем толкнул плечом одну из створок, она слегка поддалась, но в тот же миг снова с силой захлопнулась. За дверями Бурк услышал негромкий, но отчетливый шепот.
— Проворны, сукины дети!
Не так-то просто отбить собор у Флинна Мак-Камейла.
Затем из-за дверей раздался приглушенный голос, уже обращенный к нему:
— Топай отсюда! Мы заминировали двери.
Бурк отпрянул назад и перевел взгляд на массивные двери, словно увидел их впервые за 20 лет. С правой панели бронзового барельефа на него взирал лик самого святого Патрика, который держал в одной
