дежурить, то ты, сучий потрох, должен был сдохнуть, но приказ выполнить. Смотри в оба, и не дай Один тебе уснуть.
- Понятно,- недовольно протянул Свейн и бросил на Кабни такой испепеляющий взгляд, что чуть не поджег траву на том месте, где стоял советник.
Однако усталому Кабни было все равно, как на него посмотрел нерадивый хирдман. Удовлетворенный поддержкой Олафа, он отошел на два шага и, растянувшись на земле, тут же захрапел..
Люди поднялись поздно. Пока собрались, перекусили, и вовсе наступил полдень. Кабни от еды отказался, предпочитая поспать лишнее время, и встал только тогда, когда отряд уже выступал в дорогу.
Вождь пиктского племени, как и обещал, пришел лично сопровождать викингов. При свете дня он казался еще уродливее, чем ночью в отсветах пламени костра. Одет пикт был так же смешно, хотя свой тяжелый жезл оставил дома. Вместо обременительного символа власти на его бедре красовался короткий бронзовый меч, именуемый гладис, наверно потерянный легендарными римлянами в незапамятные времена. Это оружие как раз подходило по размеру маленькому существу. Вождя сопровождала символическая свита из двух десятков пиктов. Эти были одеты и вооружены куда скромнее своего предводителя. На них неуклюже висели грубо сшитые меховые штаны, над которыми торчали обнаженные торсы карликов. Смуглые тела пиктов были сплошь покрыты то ли боевой, то ли ритуальной раскраской. Вооружены они были копьями с костяными и каменными наконечниками. У каждого был маленький деревянный щит, обтянутый кожей.
При желании с этим воинством мог справиться даже Кабни, не особо искушенный в военном деле. Охрана нужна была вождю для демонстрации собственной значимости и величия.
Отряд прошел уже больше десяти миль. Пикты, ведущие людей, выбирали безупречный путь даже для груженой телеги в этой лишенной дорог холмистой местности. Склоны, по которым викингам приходилось взбираться, были пологи. Болота в низинах между холмов оставались в стороне. Хирдманы по достоинству оценили оказанную помощь, без нее люди не прошли бы и половины пути.
Уже вечерело, и Олаф решил перенести сражение на завтра. До деревни племени дики, судя по словам пиктов, было еще миль пять-шесть. А начинать схватку с ночным народом на закате было безрассудно. На этот раз отряд не стал подыматься на вершину холма, чтобы светом костров не возбудить подозрение пиктов враждебного племени, которые теперь находились совсем близко. Союзники нашли для стоянки чудесную большую поляну в низине, возле ручья. Место было приятное, и Торкланд не стал возражать.
Как и накануне, люди собрали хворост и развели небольшие костры по периметру лагеря. Заложники заложниками, а в темноте пикт мог исчезнуть совершенно незаметно, как это демонстрировала в свое время Чипи.
Вождя пригласили к костру викингов, и он, довольный, занял согласно своему положению высокое место рядом с Торкландом. Его люди расположились чуть в стороне.
Предводителю маленьких уродцев явно близость света доставляла массу неудобств, но он пыжился, как мог, пытаясь сохранить величественную гримасу на своей безобразной мордашке.
Викинги посмеивались, глядя на это чучело, но вслух ничего не говорили. Олаф приказал им заткнуть рты, и, естественно, разговор не клеился, люди, скучая, стали расползаться, занимая спальные места.
- Владыка, откуда у тебя две телеги золота, которые ты пообещал моим людям за услуги? - ненавязчиво спросил пикта Олаф.
Чипи перевела сказанное, и карлик, улыбнувшись, разразился мелодичным кваканьем.
- Мы очень древний народ,- переводила на датский Чипи,- мы жили тысячи лет, еще тогда, когда боги, сотворившие вас, не заняли свое место на небе, победив ужвутов. Правда, до появления людей мы не знали ни золота, ни серебра, ни железа. Когда сюда пришел человек, он принес с собой и этот желтый металл, которым вы так дорожите. Мои предки, видя, какую ценность представляет золото в человеческом мире, стали по возможности накапливать его. Когда отнимали у заблудившихся в холмах людей, когда проникали в человеческое жилище, и если там не было ничего более ценного, то уносили золото. Так проходили тысячи лет. Желтый металл скапливался в наших схоронах. У меня его гораздо больше, чем два воза,- гордо заявил пикт.- У меня три воза золота,- не выдержав, похвалился он.
Торкланд бросил укоризненный взгляд на Кабни.
- Я знаю об этом, я бы выторговал и его, но у них больше нет ни телег, ни лошадей. Мы бы все равно не увезли его отсюда,- стал оправдываться Кабни.
- Ладно, не бубни,- отмахнулся от него конунг. Олафу вдруг стало не до золота, ему безумно захотелось выпить кисленького урманского эля. Но сейчас это могло случиться только во сне, и Торкланд, распределив дежурства, отправился спать.
Костры ярко светили, отгоняя ночь. Любознательные Кабни и Чипи еще долго беседовали с вождем пиктов, выведывая его секреты.
'Пусть только завтра попробуют начать хныкать, что хотят спать, умники, я им устрою',- мелькнуло в голове конунга, и он, отвернувшись, сладко захрапел.
К сожалению, эль Олафу не приснился, то есть приснился, но не так, как этого хотелось бы конунгу. Во сне он увидел себя стоящим на дороге среди голой степи. Мимо него проехал возок с установленной на нем деревянной цистерной. Судя по запаху, исходящему оттуда, емкость была полна свежего эля. Олаф проглотил слюну и, облизав пересохшие губы, побежал вдогонку.
Но возница вдруг хлестнул кнутом свою лошаденку, и предмет вожделения стал удаляться от викинга. Торкланд побежал быстрее, но и воз ускорил движение. Так Олаф бежал и бежал всю ночь, не в силах догнать телегу. Жажда томила его, он сделал последний отчаянный рывок и уже готов был схватиться рукой за край телеги, когда возница вдруг привстал на козлах и оглянулся. На Олафа из-под широкополой шляпы смотрела, испуская леденящее душу синеватое сияние, пустая глазница Одина. Торкланд моментально застыл на месте и обледенел.
В тот же миг цистерна взорвалась изнутри, и ее содержимое разлетелось в стороны, облив с ног до головы недвижимого Торкланда. Возок стал на глазах менять формы, превращаясь в восьминогого коня Слейпнира, а Один из хлипкого старца в сером заплатанном плаще и большой широкополой шляпе стал принимать свой обычный облик могучего владыки Асгарда.
Он, играя конем, подъехал к обледенелой фигуре и проговорил:
- Что же ты, червяк, делаешь? Какие это йотуны надоумили тебя сотрудничать с Локи? Ты мне такую свинью подсунул, мерзкий человечишка! Ты помог Локи завладеть Сердцем Ужаса. Это довольно забавная штучка. Она старше Имира, из тела которого создан наш мир. Я уже почти было изничтожил ужвутов. Но теперь благодаря тебе и твоим друзьям прохвост Локи может создать целую армию подобных тварей и с помощью кристалла их полностью контролировать. А в мирах, где не бывает солнца, ужвуты обладают колоссальной силой, почти равной богам. И еще кто знает, что можно сотворить с помощью этого древнейшего артефакта?!
Торкланд попытался сказать что-нибудь в свое оправдание, но ледяной рот отказался ему повиноваться.
- Ладно, я не буду тебя уничтожать, это было бы бессмысленно, однако запомни: если ужвуты Локи начнут доставлять мне неприятности, я тебя первым отправлю устранять это безобразие. А если ты еще раз свяжешься с этим проходимцем, смотри, не видать тебе Валгаллы. Отправишься в хель жуков могильных кормить.- Один погрозил Торкланду кулаком и, повернув Слейпнира задом к викингу, дал коню пятками под ребра.
Конь с места рванул прямо в небо. Из-под задних копыт вылетели искры, которые попали в викинга и обожгли его. Конунгу стало нестерпимо жарко. Лед начал таять и водой стекать по его телу, одежда Олафа промокла насквозь.
Викинг открыл глаза и проснулся. Стояло раннее летнее утро, за дальними холмами появился оранжевый диск подымающегося солнца. Олаф пошевелился и почувствовал, что весь мокрый. Его одежда не пахла потом, от нее исходил приятный аромат прохладной свежести. Торкланд посмотрел на землю, она была сухой. Дождя ночью тоже не было.
Викинг сел, с его густой рыжей бороды посыпались мокрые, не успевшие растаять прозрачные льдинки.
