отказываться. Незнакомец же требовал от него подписания союзного договора, что равносильно признанию независимости.
'Сразу видно, этот пройдоха не из простых землероек, ушлый, каких свет не видывал, хрен он у меня что-то получит, кроме подзатыльника',- подумал про себя Олаф, но промолчал.
- И наконец, последнее,- продолжал незнакомец,- я хочу, чтоб ты перед богами и присутствующими людьми поклялся, что не нарушишь данной тобой клятвы с того момента, как выйдешь из этой хижины, и до самой смерти.
'Ну и долго же придется ждать,- продолжал размышлять Торкланд, вспомнив о своей вечной жизни,-лучше нарушу-ка я ее сразу, даже не выходя отсюда'.
Он, подошел вплотную к двери, в темноте натыкаясь на своих хирдманов, и, став так, чтобы его лучше было слышно тем, кто находится снаружи, громко проговорил:
- Я согласен, сакс, сделать по-твоему. Клятва так клятва. А ну-ка, Сигурд, достань свой рог и протруби, известив окрестные леса и луга, что сам великий король Ингленда, Олаф Торкланд, будет давать клятву. Протруби погромче, чтобы звук твоего рога дошел до самого Одина и он стал свидетелем этого события.
На улице одобрительно загомонили, а внутри хижины хирдманы непонимающе пожимали плечами, надеясь только на волю Великого и счастливую звезду их вождя.
Никакой Сигурд ни во что не протрубил, его вообще не было среди запертых в жилище. Олаф сам достал из-за пояса свой охотничий рог и, приложив к губам, издал такой звук, что находящиеся рядом воины чуть не свихнулись от раздавшегося свиста и, только заткнув уши, спасли свой рассудок.
- А теперь клятва,- торжественно проговорил король и отошел на три шага от двери.
- Я, король Ингленда, Олаф Торкланд, перед светлым ликом великих асов и всех здесь присутствующих торжественно клянусь, что перережу вам глотки, бешеные собаки!!!
Последние его слова потонули в предсмертных криках и воплях ужаса, раздавшихся за стенами.
- Вперед, мои славные воины! - прокричал конунг.
Он, разогнавшись, с такой силой врезал в дверь, что та вылетела вместе со всеми засовами и подпиравшими ее бревнами. Даже в железном плече великого воина и то послышался хруст.
Торкланд вывалился наружу вместе со всем хламом, которым саксы завалили выход. А следом неслись его хирдманы, обнажив мечи и жаждя крови.
Король был не так прост. Если бы он попался в такую глупую ловушку, то было бы удивительно, как он вообще дожил до этого времени. Тем более что нечто подобное он сам устраивал три года назад в гардарикской деревне вместе со своим дружком, датским принцем.
Войдя в пустой богатый поселок, где золотые монеты и эль лежали в каждой хижине и сами бросались в глаза, Олаф сразу заподозрил что-то неладное. Тем более что у керлов было достаточно времени унести свои богатства. Но они почему-то их бросили. Поддержав навязанную ему игру, он приказал Сигурду, Кабни и еще пятерке самых выдержанных людей затаиться в соседней хижине до того момента, пока они не услышат звук его рога, а потом по сигналу неожиданно напасть сзади на лесных вояк, вернувшихся в свою деревню. Его хитрость удалась.
- Ууййаа! - завопил король, вскакивая на ноги и вытаскивая свой страшный меч.- Бей их, парни, я им сейчас напишу договор, кровью напишу!
Олаф впал в свое обычное боевое состояние, носясь по улицам и рубя всех, до кого мог дотянуться. Селяне все же успели поджечь хижину, Сигурд с людьми поступили правильно, напав прежде всего на лучников, на всякий случай державших стрелы на тетиве. Благодаря этому мало кто из викингов, по одному выскакивающих в открытую дверь, пал от рук лесных стрелков. На свое счастье, люди в этом поселке не строили домов впритык друг к другу. Поэтому, несмотря на легкий ветерок, пламя не грозило перекинуться на соседние строения.
Торкланд на мгновение остановился, шаря вокруг жадными глазами, ища, кого бы еще убить. Вдруг он заметил группу крестьян, отступающих прямо по улице, и кинулся вслед.
- Королевскую клятву вам захотелось, мерзкие треллы, недостойные даже убирать нужники вечно смердящих йотунов. Я сейчас дам вам клятву! Старая Хель будет моей свидетельницей! - ругался на бегу Олаф.
В него выпустили пару стрел. От одной Торкланд увернулся, а другая попала в кольчужное сочленение и не принесла конунгу вреда, хоть и порвала кольчугу.
Навстречу Олафу выступил юноша с бледным лицом и острыми скулами. Он был очень худ, но достаточно широкоплеч. Противник поднял меч, и король, настроенный не на бой, а на резню, неожиданно ощутил непривычно твердую руку. На его кольчуге появилась вторая дыра. Торкланд мигом собрался и пошел в атаку с полной отдачей. Конечно же несчастный не мог долго выдержать натиск великого воина. Меч полетел в одну сторону, а парень в другую, заливая кровью проселочную дорогу.
Торкланд занес свой полуторник для завершающего удара. И так и застыл. Какая-то неведомая сила стала перед ним невидимой стеной, надежно отгородив Олафа от его жертвы.
Взбешенный конунг отступил на шаг и что было сил ахнул по незримой преграде. Меч описал дугу и ударился обо что-то твердое, но не издал ни звука, словно упал на скатанный пух.
- Этого мне еще не хватало,- с досадой в голосе пробурчал король.
Из-за окраины деревни, отделившись от древесных стволов, двигалась полупрозрачная фигура старца с длинной седой бородой и посохом в руке.
- Отец, ты пришел к нам на помощь,- прошептал раненый, теряя силы.
Тем временем старик приближался, вырастая на глазах. Когда он подошел вплотную, его тело по крайней мере вдвое превышало размеры самого Торкланда.
- Ты зачем пришел в эти края, чужак? - раздался голос, который, казалось, слетал с верхушек деревьев и разносился повсюду.
Старец навис над конунгом, ожидая ответа. Но Олаф ничуть не смутился, на своем веку ему приходилось видеть и не такое.
- А какое тебе дело, бесплотный призрак? - стал в позу король.- Я вообще удивлен, почему тебя оставили в Мидгарде. При встрече надо сообщить бабушке Хель о ее досадном упущении.
- Не тебе судить, человек, что разрешено духам, а что запретно. Я, Старый Сакс, хозяин этих угодий, здесь я имею достаточную силу, чтобы стереть тебя в порошок. К сожалению, мне запрещено использовать энергию, питающую меня, для дел разрушения. Я нахожусь в Мидгарде, как ты называешь этот мир, благодаря моему лесу, и тот поддерживает меня своей силой. Но лес - это сосредоточение жизни, и если мне придется уничтожить жизнь, то мой зеленый друг войдет со мной в противоречие, и я развоплощусь. Однако знай, варвар, если ты или кто из твоих людей только попытается поднять руку на моего последнего сына,- и прозрачный старец кивнул на раненного Торкландом парня,- мне будет все равно, и тогда вам не выбраться отсюда живыми. Видишь, чужак, я от-. кровенен с тобой, я даже готов тебе помочь добрым советом, лишь бы вы поскорее убрались отсюда.
- Отец, защити не только меня, но и остальных людей деревни,- прошептал раненый, цепляясь за плетень.
- Конечно же, мой дорогой Робин, я просто знаю, что ты не оставишь их и первый заслонишь грудью односельчан.
Олаф, оперевшись на меч, наблюдал эту умильную сцену между бесплотным духом-отцом и едва живым сыном.
- Ладно, йотун с тобой, старый хрыч, я согласен,- Олаф плюнул на песок и растер ногой,- будем говорить. А ты, парень,- повернулся король к Робину,прикажи своим людям забить поросенка и накормить моих молодцев. А то, когда они голодны, я сам с ними с трудом справляюсь.
Викинги, столпившись чуть в стороне, наблюдали за беседой между своим предводителем и лесным духом. Суеверные северяне сперва струсили, решив, что против них выступил кто-то из богов. Но, видя уверенное, граничащее с нахальством поведение конунга, тоже осмелели.
- Да чтобы кабанчик пожирнее был, а можно и двух заколоть! И эль мы допить не успели! - выкрикивали стоявшие вдалеке хирдманы, но подойти ближе все-таки еще не решались.
- Пусть заткнутся и ведут себя поскромнее, а то вообще ничего не получат,пробурчал Робин, но насчет поросят все же распорядился.
