Евангелие от Афрания

Нафанаилом. Смерть от кинжала диверсантов из Отдела специальных операций — легкая смерть, и ей-Богу, это самое лучшее из того, что может ожидать центуриона. Не сомневаюсь, что он и сам одобрил бы это решение. Такие дела.

— …Возвращаю вам это досье, любезный Афраний. Мне кажется, его содержимого вполне достаточно для немедленного отстранения центуриона Фабриция от работы — это для начала. У меня ведь нюх на оборотней, клянусь Плутоном, я и этого выведу на чистую воду в ближайшие дни!

— Вот как? И на какую же из вражеских служб, по вашим данным, работает центурион?

— Да при чем тут это! Неразборчивость в связях, личная нескромность, высказывания, попахивающие «оскорблением величества»… И главное — ведь он же не сегодня-завтра сделает себе обрезание! А может, и уже сделал, а?

— Гм… Боюсь, квестор, что Главное разведуправление Империи — а оно одно только вправе отстранять от работы своих резидентов — может не счесть ваши доводы достаточно вескими.

Этот бесцветный человечек с дряблыми, какими-то перепончатыми лапками убил больше подданных Кесаря, чем любой из вражеских полководцев, и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Квинт Симплиций выдвинулся в Риме во время последних чисток — да так резво, что сам Сеян, похоже, начал опасаться своего бывшего вольноотпущенника, а потому быстренько произвел его в надлежащий чин и сплавил на край света — в Иудею. Самое место для антисемита с наклонностями хорька в курятнике…

— В том-то и дело, Афраний, что ГРУ наверняка начнет его покрывать — честь мундира, кастовая солидарность, и все такое. Но вы ведь, как я вижу, тоже копаете помаленьку под этого аристократишку — не просто же так вы полезли в его досье, а? Так, может, объединимся: передайте ваши материалы по центуриону нам, просто чтобы появился формальный повод для ареста, всего на несколько часов. А за это время — гарантирую! — мои специалисты получат от него такие признания, что его ГРУшное начальство не посмеет ерепениться. Весь навар за разоблачение этого перерожденца и двурушника, естественно, пополам; ну что, по рукам?

На чем же он собрался меня ломать? Козыри свои пока прячет в рукаве. Если только… если только это все не чистый блеф. Ну-ка обострим игру.

— Признаться, я не вполне вас понимаю, квестор. Что — конкретно — вы собираетесь инкриминировать Фабрицию? Несанкционированные контакты с парфянскими дипломатами? Поддержку какой-нибудь еврейской подрывной организации? Что? (Ну же!..)

— Ну, если бы мы уже располагали такими данными, так зачем бы я стал к вам обращаться?

А он, часом, не сумасшедший? Уму непостижимо — неужто он вправду ожидает, что я так вот, за здорово живешь, сдам своего сотрудника? Хотя черт знает, может у них там, в метрополии, это теперь в порядке вещей.

— Так значит, ничего конкретного у вас на руках нет — ну, если не считать вашего «нюха». Мне это, признаться, как-то непривычно: Фабриций все ж таки офицер разведки, не хрен с бугра…

— Подумаешь, «офицер разведки» — тоже мне, персона королевской крови! Да знаете ли вы, сколько сенаторов сидели передо мной на привинченном к полу табурете? Не считая патрициев и всякой шушеры из всадников, вроде здешнего прокуратора; эх, было времечко!.. Так значит, как я понимаю, от сотрудничества вы отказываетесь; что ж, не хотите — не надо, обойдемся без вашей помощи. Только вот иронизировать насчет моего нюха я вам не советую, Афраний, ох как не советую!

— Ну, раз уж речь зашла о вашем нюхе, то позвольте вам напомнить об одном деле трехнедельной давности. В нашей Галилейской резидентуре произошел тогда крупный провал, и мы, как всегда в таких случаях, начали внутреннее расследование. Однако кое-кто — не будем тыкать в него пальцем — решил быстренько заработать на этом деле Орденок в петлицу; он полагал, что поймать настоящего шпиона ничуть не сложнее, чем выбить из перепуганного обывателя признание в «оскорблении величества». И пока я в Тивериаде определял на ощупь — какие из наших явок засвечены, а какие нет, вы, квестор, размахивая новейшими инструкциями, добились изъятия дела о галилейском провале из моего ведения и передачи его в вашу службу. И вы еще, помнится, публично посулили тогда найти виновных в течении трех дней. Так вот, я сейчас обращаюсь к вам вполне официально — как Координатор спецслужб Империи по Юго-Восточному Средиземноморью: извольте доложить, насколько продвинулось с той поры ваше расследование?

— Ну, нами проводится агентурная работа… И эти… Оперразработки… В конце концов, я по своему рангу не обязан вникать во все детали!

— Детали меня тоже не интересуют, квестор. Установлен ли источник утечки? Да или нет? Не слышу ответа!.. (Обостряй, все время обостряй — пусть-ка он сходит со своего козыря!) Произошел крупнейший за последние годы провал — а вы отстраняете от расследования настоящих профессионалов и поручаете его людям, которые только и умеют, что отбивать печенки подследственным. Мои оперативники в Галилее ежечасно рискуют шкурой — а вы тем временем обнюхиваете их анкеты на предмет еврейских родственников…

— Па-азвольте!..

— Не позволю!! Может, вы и запамятовали, любезный, — так я вам напомню: ваша служба называется «внутренней контрразведкой», и первейшая ваша обязанность — обеспечивать безопасность добывающих сетей. А вы тут занимаетесь всякой хренью!!!

— Значит, так: Иерусалимский резидент ГРУ — откровенный юдофил, но это все, по-вашему, «хрень»; я вас правильно понял, трибун?

— Именно так. Я, к вашему сведению, тоже юдофил.

— ?!?

— Разведчик, любезный мой Симплиций, обязан любить своего врага, любить трепетно и нежно — иначе он никогда не сумеет нащупать его сонную артерию.

— Для меня это все слишком сложно, достопочтенный Афраний; я ведь из простых, гимнасиев не кончал… Мой долг — и как подданного Кесаря, и как истинного арийца — проинформировать его высокопревосходительство Сеяна о том, что руководство местных Органов утратило политическое чутье и национальное самосознание, и пошло на поводу… — Он произносил все это внушительно, веско, ну прямо «Цицерон против Катилины» — и вдруг ни с того ни с сего завопил, срываясь на визг: — Я вам тут всем покажу, как превращать Органы в синагогу, слышите, вы!!

Я откинулся в кресле и на секунду прикрыл глаза, боясь поверить своему везению; Господи, неужто пронесло? Выходит, я просто испугался собственной тени: этот охламон так и не сумел накопать ничего конкретного — ни по «Рыбе», ни по последним Фабрициевым фокусам. Вечная история с этими борцами за чистоту расы: гоняются — глаза поперек — за фантомами, а реальную угрозу в итоге не замечают, пока их не шандарахнут кастетом по затылку.

— Прежде чем вы уйдете, квестор, я хотел бы поведать вам одну назидательную историю. Вы, помнится, давеча поминали «оборотней» — это как раз об них. Так вот, я уже некоторое время как наблюдаю за неким номерным счетом в Антиохийском банке… Что вы на меня уставились, как на Медузу Горгону? Присаживайтесь поудобнее и слушайте. Не угодно ли вина? Настоящее фалернское — рекомендую… Так вот, счет этот принадлежит… ну, скажем, господину N. Оный господин достаточно влиятелен и бесперечь торгует этим своим влиянием в пользу нескольких палестинских фирм. Знаю, знаю, что вы хотите сказать, любезный Симплиций: на такие шалости по нынешнему времени никто уже не обращает внимания. И даже то, что наш N — сотрудник Органов, тоже не Бог весть какое диво. Господина N сгубила не коррумпированность, а, как это ни смешно, некомпетентность; он, к несчастью для себя, ни уха ни рыла не смыслит в том деле, за которое получает жалованье… Что я имею в виду? Дело в том, что среди фирм, оплачивавших его «консультативные услуги», есть такая строительно-подрядная компания «Мафусаил и сыновья». Надеюсь, вам-то — в отличие от N — известно, что это одна из подставных фирм разведотдела Корпуса храмовой стражи?.. Неужто не знали? — ну, квестор, тогда у меня просто нет слов, во всяком случае цензурных. Впрочем, это бы еще тоже полбеды, если бы не одна деталь. Последний — и самый крупный — перевод от «Мафусаила» был перечислен на счет господина N двадцать второго марта — на следующий день после того, как посыпалась галилейская сеть. А сам N тем временем, нарушая ведомственную принадлежность и субординацию, добивается, чтобы расследование дела об этом провале