— Ну пожалуйста, не перебивай меня, милый. Названия ничего не значат, а вот что произойдет — важно. В твой Судный день козлы будут отделены от овнов. Спасенные вкусят вечное блаженство; проклятые — вечные муки ада. Так?
— Верно. Но для научной точности следует заметить, что некоторые авторитеты считают, будто, поскольку блаженство вечно, Бог так любит мир, что даже проклятые могут в конечном счете спастись: нет душ, которые не могли бы получить спасения. Другие же теологи называют такой взгляд ересью. Но мне он по душе. Мне никогда не нравилась идея вечного проклятия. Я ведь сентиментален, дружок.
— Я знаю, какой ты. И люблю тебя за это. Ты наверняка нашел бы мою древнюю религию привлекательной… поскольку в ней отсутствует вечное проклятие.
— Отсутствует?
— Отсутствует. При Рагнароке мир, который мы знаем, будет уничтожен, но это не конец. Спустя долгое время, время оздоровления, будет создана новая Вселенная, лучше, чище и свободней от зла, чем этот мир. Она просуществует бесчисленные тысячелетия, пока опять силы зла и холода не поднимутся против добра и света. И опять наступит время покоя, за которыми последует новое сотворение, и появится новый шанс для человечества. Ничто не кончается. Ничто не может быть совершенным, и вновь и вновь род человеческий получает шанс стать лучше, чем был в прошлом… И снова, и снова, и так без конца.
— И ты в это веришь, Маргрета?
— Я нахожу, что в это поверить легче, чем самодовольным праведникам и отчаянным воплям проклятых христианской веры. Говорят, Иегова всемогущ. Если так, то несчастные проклятые души в аду существуют лишь потому, что Иегова запланировал все это до мельчайших деталей. Разве не так?
Я помолчал. Логическое слияние всемогущества, всеведения и всеблагости — самая колючая проблема теологии, на которой даже иезуиты сломали немало зубов.
— Маргрета, некоторые тайны всемогущества очень трудно разъяснить. Мы, смертные, должны принимать благие намерения нашего Отца по отношению к нам на веру, независимо от того, понимаем мы их или нет.
— А должен ли ребенок понимать благие намерения Бога, когда его мозги разбрызгиваются по камням? И отправится ли он в ад, вознося благодарение Богу за его бесконечную мудрость и доброту?
— Маргрета, ради Бога, о чем ты говоришь?!
— Я говорю о тех местах Ветхого Завета, в которых Иегова отдает прямые приказы убивать детей, иногда указывая, что им следует разбить головы о камни. Прочти-ка псалом, который начинается словами: «При реках Вавилона…»[45] — или слова Господа Бога, обращенные к Осии: «…Младенцы их будут разбиты, и беременные их будут рассечены». [46] А есть там еще история об Елисее и медведицах. Алек, веришь ли ты сердцем своим, что твой Бог велел медведицам разорвать маленьких детей только за то, что они посмеялись над плешивой головой старика? — Она замолкла.
И я молчал. Наконец Маргрета сказала:
— Этот рассказ о медведицах и сорока двух ребятишках есть в твоем истинном Слове Господа?
— Разумеется, это Слово Господне. Но я не стану притворяться, что понимаю его полностью. Маргрета, если тебе нужно полное объяснение того, что сделал Господь, молись о том, чтобы он просветил тебя, но не надо шпынять меня.
— Я не собираюсь шпынять тебя, Алек. Извини.
— Можешь не извиняться. Насчет медведиц я никогда не понимал, но я не позволю сомнению поколебать свою веру. Может, это своего рода иносказание. Но послушай, дорогая, ведь, как мне кажется, история твоего Отца Одина тоже довольно кровавая?
— Не тот масштаб. Иегова разоряет город за городом, уничтожая в них поголовно всех мужчин, всех женщин и всех детей, вплоть до грудных младенцев. Один же убивает только в сражениях и только врагов, так сказать, равных ему по рангу. Однако главная разница состоит в том, что Один отнюдь не всемогущ и не претендует на всеведение.
(Теология обходит стороной сложнейшую проблему!.. Как же называть его Богом, если он не всемогущ?)
— Алек, моя единственная любовь, — продолжала Маргрета, — я не собираюсь нападать на твою веру. Мне она не нравится, я никогда ее не приму и надеюсь, что разговор, подобный сегодняшнему, больше не повторится. Но ты спросил меня напрямик, принимаю ли я авторитет Священного Писания, под которым ты понимаешь Библию. Я должна ответить тебе так же прямо — нет, не принимаю. Иегова, или Яхве Ветхого Завета, кажется мне садистом, кровожадным негодяем, склонным к геноциду. Не могу понять, как он совмещается с добрым Христом Нового Завета. Даже с помощью мистической Троицы — не понимаю.
Я хотел ответить, но она перебила меня:
— Милый, прежде чем мы оставим эту тему, я должна сказать тебе кое-что, о чем думала последнее время. Дает ли твоя религия объяснение тем загадочным событиям, которые происходят с нами? Один раз со мной, дважды с тобой — все эти меняющиеся миры?
(Не я ли без конца думал об этом?)
— Нет. Должен признаться, нет. Я очень хотел бы достать экземпляр Библии, чтобы поискать там объяснение, но в памяти своей я рылся неустанно. И не нашел ничего, что бы подготовило меня к этому. — Я вздохнул. — Очень неприятное ощущение. Но… — я улыбнулся, — провидение соединило меня с тобой. И нет для меня чужой земли, если там есть Маргрета.
— Милый Алек! Я спрашиваю потому, что моя древняя религия такое объяснение предлагает.
— ЧТО?!
— Но оно совсем не веселое. В начале нынешнего цикла Локи[47] был повержен. Ты знаешь, кто такой Локи?
— Немного. Склочник.
— Склочник — слишком слабо для него сказано. Он рождает зло. Многие тысячи лет он находился в плену, прикованный к огромной скале. Алек, конец каждого цикла в истории человечества начинается одинаково: Локи удается освободиться — и наступает хаос. — Она посмотрела на меня с глубокой печалью. — Алек, мне ужасно жаль… но я верю, что Локи вырвался на свободу. Знаки свидетельствуют об этом, теперь может случиться
12
И в тот же час произошло великое землетрясение, и десятая часть города пала, и погибло при землетрясении семь тысяч имен человеческих; и прочие объяты были страхом, и воздали славу Богу Небесному.
Я вымыл еще одну стопку тарелок высотой с маяк и все время размышлял о том, что сказала Маргрета мне в тот прекрасный день на Снежном холме, но больше вопросов ей не задавал. И она об этом со иной не заговаривала: ведь Маргрета никогда не спорила, если у нес была возможность уклониться от спора.
Поверил ли я в ее теорию насчет Локи и Рагнарока? Конечно, нет. О! Я нисколько не возражал против того, чтобы называть Армагеддон Рагнароком и Иисуса — Джошуа или Джезу, Марию — Мэри, Мириам или Марьям, Иегову — Яхве
— любой словесный символ годится, если говорящий и слушающий согласны со значением слов. Но Локи? Просить меня поверить, что мифологический полубог темного варварского народа сумел вызвать изменения во всей Вселенной? Ну, знаете!
Я — человек современный, мой ум свободен от предрассудков, но в то же время моя голова не настолько пуста, чтобы в ней гуляли сквозняки. Где-то в Священном Писании наверняка можно найти
