желает всю оставшуюся жизнь проторчать в окрестностях Урочища Единорога, потакая желаниям супруги и воспитывая кучу горластых отпрысков. Поэтому, проявив поначалу определенное малодушие при встрече с подругой, мгновением позже он даже обрадовался тому, что разговор между ними состоится сейчас и его не придется откладывать на более поздний срок.
Итак, сияющая от радости Зильда появилась перед смущенным юношей. Однако вид обрадованной девицы еще ни о чем не говорил – Феллад прекрасно знал, что, скорее всего, она изо всех сил старается удержать внутри себя эмоциональную бурю, дабы в точно рассчитанное время обрушить накопившуюся энергию на голову несчастного юноши.
– Привет, Фелл! – преувеличенно радостно воскликнула Зильда. – Ты где пропадал?
– Извини, Зи-Зи, – смутился юноша показному спокойствию подруги, – у меня неожиданно возникли неотложные дела.
– И что же это за дела такие?! – Терпения Зильды все-таки хватило ненадолго, и тональная окраска ее голоса постепенно начала приобретать явный оттенок недовольства, при этом ее красивое личико очень быстро стало серьезным, затем обиженно-сердитым. – Какие дела могут отменить свидание двух влюбленных, точнее без пяти минут мужа и жены? А может быть, у тебя кто-то появился в соседнем клане? Скажи, Фелл, кто эта стерва, и завтра я ей… – Зильда не успела озвучить, какие кары она обрушит на голову более удачливой соперницы, горло ее перехватило, вместо слов из ее перекошенного горем ротика начали вырываться громкие всхлипы, а из огромных синих глаз брызнули потоки горючих слез.
Как обычно бывало в таких случаях, у Феллада болезненно сжалось сердце, он хотел, было, подойти к девушке, обнять ее, чмокнуть в соленые вежды, подхватить на руки и ласково баюкать, как малое дитятко. Однако он не стал этого делать, боясь того, что растает как кусок янтарной смолы на солнцепеке и не сможет объяснить девушке, что в их далеко идущие планы вмешались непредвиденные факторы и внесли в них определенные коррективы.
Зильда рыдала как маленькая, а Феллад стоял рядом дурак дураком не в силах открыть рот, чтобы хоть как-то ее успокоить. Наконец поток слез, а также громкость печальных всхлипов начали понемногу сходить на нет, и вскоре девица вовсе перестала плакать. Она удивленно вытаращила свои глазищи на Феллада, будто в немом вопросе: «Почему это ты вдруг торчишь столбом, а не торопишься, как обычно, успокоить свою маленькую Зи-Зи?».
– Прости, Зильда, но нам с тобой нужно кое о чем очень серьезно поговорить.
– Так я и знала! Кто эта дрянь?! – громко воскликнула девушка и приготовилась пролить очередной океан горьких слез.
Однако сему не суждено было случиться, поскольку звонкий смех юноши стал тем ушатом ледяной воды, который привел своенравную красавицу в чувства. Минут пять Феллад весело и заразительно ржал – вылитый самец единорога в брачный период. Все это время Зильда простояла, молча, устремив на своего друга удивленно-непонимающий взгляд. Наконец Фелладу удалось преодолеть приступы безудержного смеха и он, размазывая ладонями слезы веселья по щекам, спросил:
– Скажи мне, Зи-Зи, почему все женщины после того, как мужчины предлагают поговорить о чем-то серьезном, чаще всего вообразят невесть чего и, даже не выяснив сути дела, сразу же начинают лить слезы и искать во всем происки более удачливой соперницы?
– Потому что мы – существа легко ранимые и весьма эмоциональные. – Не задержала с ответом Зильда.
– Почему вы, прежде чем дать возможность высказаться мужчине, изрядно вымотаете ему все нервы и испортите настроение? – Будто не замечая реплики подруги, спокойным голосом спросил Феллад и, не дожидаясь ответа, тем же спокойным голосом продолжал: – Единственное, о чем я сейчас прошу тебя, закрой свой ротик и предоставь мне возможность высказаться, а потом, что хочешь, то и делай, хоть обкричись и оплачся.
– Еще чего! – гневно выкрикнула Зильда, на глазах у изумленного Феллада превращаясь в настоящую фурию. – Больно надо кричать и плакать! Сам рыдай, котоёж примитивный! Не дождешься моих слез! И вообще, гуляй в болото, крысоид вонючий!
Последняя фраза сильнее всего резанула слух юноши. Его не так оскорбило сравнение с крысоидом – мерзким и довольно опасным существом, обитающим в аномальных зонах планеты, что само по себе весьма обидно, но то, что его открытым текстом послали «гулять в болото», было верхом невоспитанности, поскольку эта фраза являлась самым оскорбительным ругательством. Что-нибудь определенное о происхождении этого обидного выражения сейчас уже вряд ли кто-либо из людей смог бы поведать, однако, послать кого-то гулять в болото, означает то, что в лице посланного пославший зарабатывает либо лютого врага, либо между двумя этими индивидуумами навсегда обрываются все связующие их нити. Ошибку еще можно было бы исправить, повинившись и попросив прощения, дабы сгладить негативное впечатление от ненароком оброненного оскорбительного слова. Однако гордая девица, продолжала гневно сверкать своими глазищами и вовсе не думала опускаться до каких-либо банальных извинений.
«Ну что ж, – подумал Феллад, – чему быть, того не миновать. Может быть, именно так оно и к лучшему – без излишних объяснений, слезливых уговоров, раз и навсегда, будто от сердца оторвала и выбросила куда подальше. И мне легче – не нужно ничего объяснять, доказывать».
Он окинул равнодушным взглядом свою бывшую невесту, которая в одночасье стала для него абсолютно пустым местом. Затем обошел ее как можно дальше, стараясь ненароком не коснуться ее тела и, опустив голову на грудь, молча побрел к своему жилому кокону.
– Ты еще об этом пожалеешь! – зло бросила вслед ему неугомонная девица. – На коленях передо мной ползать будешь, прощение вымаливать!
После того, как фигура Феллада исчезло в светящемся проеме его жилища, Зильда продолжала оглашать окрестности громкими и необоснованными выпадами в адрес своего несостоявшегося жениха, делая примирение между молодыми людьми абсолютно невозможным. Стервозная девица в течение довольно длительного срока перечисляла недостатки Феллада и все реальные и надуманные обиды, которые он ей причинил за все время их знакомства. Наконец она все-таки замолчала, из глаз ее брызнули горькие слезы. Девушка бегом бросилась по ярко освещенной улице. Добежав до группы молодых людей, столпившихся веселой стайкой у одного из родовых Деревьев, она молча выудила из толпы Лопоухого Заппу и, подхватив смущенного и разомлевшего от немыслимого счастья юношу, под ручку, повела его куда-то в темноту. При этом она все-таки не забывала оглядываться туда, откуда мог бы выскочить некто и весьма жестоко накостылять бедному Заппе. К ее великому огорчению этот некто вовсе не собирался отстаивать свое право на обладание ее совершенным телом, и девушка со свойственной всем особам женского пола практичностью решила для себя, что сегодня, так уж и быть, погуляет с этим Заппой, а завтра подыщет себе кого-нибудь поинтереснее. Плевать на этого задаваку Фелла. Еще пожалеет о том, чего потерял, но будет поздно.
Окончательно убедившись в том, что девушка успокоилась в объятиях другого, та часть коллективного интеллекта разумных деревьев, которая отвечала за выполнение долгосрочной программы по подготовке Спасителя, удовлетворенно хмыкнула, конечно же, выражаясь фигурально, ибо Деревьям эмоции совершенно неведомы. И тут же на виртуальном графике за номером пятьсот тридцать семь исчезла первая из множества точек, определяющих прогнозируемые критические события, которые могут хотя бы в малейшей степени угрожать их далеко идущим планам. Справедливости ради нужно отметить, что Деревья вовсе не подвергали психику Зильды какой-либо коррекции, они попросту освободили ее сознание от кое-каких условностей и позволили обнажиться некоторым тщательно скрываемым до поры до времени особенностям ее натуры. Именно тем особенностям, которые рано или поздно сделали бы ее совместную с Фелладом жизнь невыносимой.
Войдя в свое персональное жилище, иными словами – жилой кокон, Феллад скинул набедренную повязку и в расстроенных чувствах упал на постель, представлявшую собой некую губчатую структуру растительного происхождения, весьма
