На другом конце поля Оноженко и Бесков повторили ту же операцию – сняли охранявшего баки с горючим часового, убрали зенитчиков и прожекториста. Теперь пришла очередь третьей зенитной точки.
Николай вытащил фонарик, направил в сторону леса, включил и несколько раз махнул вверх-вниз. Через пять секунд оттуда пришел ответ – две короткие вспышки. А еще через полминуты послышался шум мотора. К аэродрому на полной скорости летел броневик.
Платов сел на место оператора, снял спарку со стопора и навел ее на вход казармы. А Стасюк спрыгнул вниз и побежал по полю к диспетчерской. Туда же сейчас бежали Оноженко с Бесковым.
Все, тихая часть операции закончилась, сейчас будет очень шумно. Лишь бы шумели те, кому надо, то есть свои.
На полпути Стасюка обогнал броневик. По плану он должен встать у входа в пристройку, где ночевали летчики. Дежурный в диспетчерской – забота Николая. Надо нейтрализовать его и вырубить связь.
Шум мотора заинтересовал солдата, сидевшего на последнем уцелевшем прожекторе. Яркий луч скользнул по небу, пошел вниз, на поле, нащупывая броневик, и… погас. Донесся звон разбитого стекла. Это Оноженко с Бесковым подоспели.
Николай наддал, на ходу перетаскивая автомат со спины на бок. В этот момент хлопнул винтовочный выстрел, а потом заработал чей-то ствол. Видимо, зенитчики увидели незваных гостей и попробовали встретить, как положено. Но не успели.
Еще одна очередь, и громкий вскрик. Броневик уже подкатил к пристройке, развернулся и замер. Сейчас летчикам предстоит неприятная побудка…
Николай добежал до диспетчерской, с ходу высадил плечом дверь, пробежал по коридору и свернул в первую же дверь. В кабинете сидел один человек в темно-синей форме, в пилотке с большой кокардой. Когда Стасюк забежал, он уже вытащил пистолет из кобуры и пристально всматривался в окно. Левая рука застыла над кнопкой тревоги.
Диспетчер резко обернулся на шум, округлил глаза при виде визитера и стал поднимать пистолет.
Стасюк выстрелил дважды, прыгнул вперед, оттащил упавшее тело от пульта и занялся телефоном и системой громкой связи.
Пристройка к диспетчерской была превращена в приют летчиков только недавно. Сюда завезли пять обычных армейских двухэтажных коек, поставили шкафы, стулья и столы, повесили две лампы, постелили дорожку.
Аскетические условия для ночевки, элита армии не должна жить в таком «кемпинге», но иного не было. И летчики смирились. Даже туалет и душ в коридоре приняли. А что делать? Да и отдыхать здесь всего ночь.
Хотя, как оказалось, меньше…
Баскаков влетел в пристройку, пинком открыл дверь в комнату, повел стволом автомата и громко крикнул:
– Всем сидеть! Руки за голову!
Чуть припозднившийся Севастьянов проскочил за спиной Петра, обошел комнату и встал с другой стороны.
– В чем дело? Кто вы? – подал голос один из летчиков.
Судя по повадкам, старший по званию.
– Заткнись! – последовал ответ. – Всем молчать! Малейшее сопротивление – стреляем на поражение!
В этот момент в комнату заглянул Оноженко.
– Командир, все чисто! Пулеметы и прожекторы выведены из строя! Руслан пошел снимать часового у самолетов.
Это было сказано по-русски, и летчики настороженно подняли головы, слушая незнакомый язык.
– Хорошо!
Баскаков шагнул вперед и задал вопрос:
– Кто из вас пилот?
За окном вдруг заработала пулеметная спарка. Била длинными очередями, без остановки.
– Мишка! По казарме лупит! – Оноженко стиснул автомат и глянул на Баскакова. – Надо спешить.
– Кто пилот? – повторил вопрос полковник. – Ну?!
Ствол его автомата уткнулся в ближнего летчика.
– Я бортстрелок! – поспешно ответил тот.
Ствол прошел дальше.
– Я штурман!
– Я пилот!
– Дальше?
Четыре бортстрелка, два пилота и два штурмана – всего два экипажа.
– Бортстрелкам встать! Руки за спину, головы вниз! К выходу! Паша!
Бортстрелков вывели из комнаты и заперли по двое в душе и туалете. Предварительно связав руки и ноги.
Между тем Баскаков продолжал «беседу».
– Мы хотим улететь на самолете. Кто готов вести? Ты?
Пилот, среднего роста плечистый мужик лет тридцати с мрачным лицом и злым взглядом, дернул плечами и плюнул под ноги.
– Пошел в задницу!
– Мы хотим улететь как можно дальше отсюда. Вреда войскам коалиции не причиним. Вас отпустим. Ну?
– Да иди ты!
Просить, уговаривать, объяснять некогда. На другой стороне поля захлебываются пулеметы, Мишка сдерживает рвущихся из казармы солдат. Шум боя могли слышать, и к аэродрому, возможно, выслали помощь. Времени в обрез.
Баскаков достал пистолет и направил его в лоб летчику.
– Летишь?
– Пошел в!..
Раздался выстрел, пуля пробила лоб и разнесла затылок. Кровь, осколки черепа и мозги разлетелись по комнате и попали на других летчиков.
Ствол пистолета перекочевал на второго пилота.
– Ты?
Этот был более сговорчив. Пример товарища убедил, что налетчики настроены очень решительно.
– Вы же убьете!
– Нет, нам ваши жизни не нужны. Долетим до места и отпустим.
– Я вам не верю…
– Твое право. Зато есть выбор – не поверить и получить дырку в башку или не поверить и получить шанс. Выбирай!
Летчик выбрал шанс. Ибо не был готов расстаться с жизнью немедленно.
– Кто твой штурман?
Кивок налево.
– Ты! Встать! Возьмите свои вещи и полетные карты. Ты тоже встань!
Оставшийся без пилота штурман побледнел, кое-как встал на полусогнутые ноги.
– Не убивайте…
– Не убьем. Спиной повернись!
Бесков быстро связал штурмана, уложил его под койку и велел не вылезать, если дорога жизнь.
Видя, что их товарища пощадили, пилот с напарником стали двигаться быстрее. Баскаков подождал, пока они все возьмут, и скомандовал:
– На выход!
Они не успели покинуть пристройку, когда под окном застрекотал автомат. А чуть погодя раздался
