сжавшись в клубок, он с трепетом посмотрел наверх… и едва сдержал постыдный вскрик. Среди туч резвились большие крылатые ящеры. Они то просто купались в воздушных потоках, лениво взмахивая крыльями, то вдруг срывались в крутом пике, окутанные алым сиянием, и вдалеке начинали звучать взрывы. Они плевались огнем, а от их крыльев по воздуху разбегались странные волны.
– Д-драконы! – просипел Хмурый, перекатившись на спину. Глаза его не отрывались от ставших реальностью чудовищ из сказок. Губы предательски дрожали.
Они совсем не походили на красивых гордых животных из книг по геральдике, их нельзя было сравнить с вызывающе яркими собратьями из китайских мифов или с чудом-юдом из сказок русских. Чудовища, монстры, адские твари, ожившие кошмары – словами не передать их жуткого облика. Они уничтожали город, и не было силы, способной им помешать. В Сосновск пришла смерть.
Не всякий человек мог выдержать творящуюся вокруг жуть. Сознание людей, подточенное сходящей с ума природой и постоянными кошмарными снами, уступало волнам хаоса. Тьма безумия захлестывала с головой. Хмурому запомнился завывающий, размазывающий по лицу сопли и слезы мужчина. Несчастный ползал вокруг фонарного столба, покрывая асфальт страстными поцелуями. За ним наблюдала остановившимся взглядом молодая девица, из полуоткрытого рта которой тянулась ниточка слюны… Мерзость.
Дымов вдруг ощутил, как в глубине души зарождается истовая, не замутненная остальными чувствами злоба. От жгучей ненависти защипало губы. Он не желал уступать слепой ярости чуждой смертным силы и слабости человеческой натуры. Он сильнее! В который уже раз он поднялся на ноги, сжав кулаки и со свистом дыша.
Крылатые ящеры продолжали кружить в небесах, сходясь в смертельном и завораживающем танце. Среди набежавших на севере города туч – фиолетовых, со жгуче-черными прожилками – мелькали силуэты их сородичей. Где-то на окраине переродившиеся неизвестно во что облака исторгали огненный дождь. Поднимающееся в том районе Сосновска зарево затмевало любой, даже самый сильный пожар. Горящая аллея, полыхающие магазины и взорванные машины не шли ни в какое сравнение с неистовством стихии. Зарождался огненный шторм, грозящий затмить дрезденскую 1945 года, и у Алексея Геннадиевича не осталось никаких сомнений – Сосновск доживал последние часы. Надо бежать, но куда… И не будет ли там еще хуже?!
Подтверждая его мысли, от одного из драконов протянулся длинный дымный след и вонзился в стену одной из высоток. Во все стороны полетели куски бетона, заклубилось облако пыли. Даже отсюда Хмурый услышал грохот. Глаза сами собой нашли смятый ударом сверху капот лексуса. По спине пробежала волна озноба, и Дымова затрясло. Обняв себя за плечи, он непонимающе завертел головой. Вокруг все горело, плавилось, однако холод все прибывал и прибывал. Он шел словно бы откуда-то изнутри, вымораживая внутренности.
По небу прокатилась волна черноты. Ее искрящийся молниями фронт стремительно промчался над Сосновском, в один миг укрыв его пологом тьмы. Это выглядело так, словно где-то среди облаков возникла гигантская воронка, а затем разрослась до размеров целого города. Дымов вдруг поймал себя на желании упасть на колени и начать молиться. Чтобы пришла высшая сила и спасла, защитила от Бездны, алчно смотрящей на беззащитный городок сотнями тысяч голодных глаз.
Вновь раздался жуткий крик крылатых чудовищ, и, тяжело хлопая крыльями, они начали подниматься вверх. Многие тащили автомобили или сжимали в лапах бьющихся в истерике людей. Пресытившись смертью, захватив трофеи, они возвращались обратно в исторгнувшую их Тьму. И стоило силуэту последнего чудовища раствориться во мраке, как черные небеса рухнули на город. Затрещала земля, дома начали дрожать и шататься. Со всех сторон покатились волны потревоженного пространства. В глазах замелькали искры, накатила боль. Она росла и росла, пока не поглотила весь окружающий мир.
…Первое, что увидел Дымов, открыв глаза, стал разломанный пополам тротуарный бордюр, вертикально торчащий из желтой глины. По его серой поверхности осторожно полз на длинных тонких лапах грязно- желтый жук с двумя парами постоянно шевелящихся усиков. Алексей Геннадиевич удивленно моргнул и внимательно уставился на непонятное создание. Точно. Две пары длинных усов на черной вертлявой головке с огромными стрекозиными глазами. Ерунда какая-то!
Застилавший мысли туман окончательно рассеялся, и бизнесмен осознал себя лежащим на холодной сырой земле. В левую щеку упирался острый камешек, поясницу придавило нечто тяжелое. Дернувшись, Дымов оперся на локти и попытался встать. Не получилось. Сердце уколола игла страха, и Хмурый принялся яростно извиваться всем телом. Чтобы освободиться ему хватило нескольких движений. Подтянув ноги, он тут же вскочил и… от головокружения рухнул обратно.
Вторую попытку Алексей Геннадиевич предпринял через минуту или две. Теперь уже он вставал осторожно, без лишней спешки и суеты, прислушиваясь к измученному организму. И, только утвердившись на ногах, огляделся вокруг.
Земля, поросшая пучками рыжей травы, несколько кустарников и низкорослых деревьев с бледно- зеленой листвой. Два высоких холма, между которыми притулились еще тлеющие развалины магазина. Сгоревшая аллея пропала, а на ее месте обнаружился частокол из глыб необработанного песчаника. Целый сад камней, лезущих из-под земли! То тут, то там лежали обожженные тела людей. Пропала дорога, оставив после себя мешанину из мелкого гравия, комьев глины и каменных глыб, но покореженные машины никуда не делись. Изуродованный лексус самого Дымова так и лежал невдалеке, заставив вспомнить о раненом телохранителе.
Сергей обнаружился совсем рядом – именно его тело и придавило бизнесмена к земле, не давая подняться. Охранник не дышал. Чертыхнувшись, Дымов развернулся и зашагал в конец сильно изменившейся улицы.
Кирпичные пятиэтажки, теперь словно вырубленные из цельных скал, непонятным образом соединившиеся друг с другом дома, неизвестно откуда возникшие холмы и овраги. Пешеходный светофор, нелепо валяющийся посреди островка праздничной зелени, и пропавшие фонарные столбы…
Город после Судного дня!
Алексею Геннадиевичу встречались не только мертвые тела. Кое-где стонали раненые, среди машин бродили помятые, но живые мужчины и женщины. Кто-то окликнул Дымова, но тот продолжил упрямо шагать вперед. Он обязан увидеть, что творится дальше. Хотя бы там, за углом!
Из окна пятого этажа вылетела рама, и чудом уцелевшее после взрывов стекло брызнуло осколками. Задрав голову, Хмурый увидел высунувшегося наружу парня. Даже отсюда бизнесмен различал болезненную белизну его лица. Неужели у него самого такое же?!
Сделав несколько шагов, Алексей Геннадиевич еще раз оглянулся и с проклятием закрыл лицо ладонями. Из-за розовых с красными вкраплениями облаков выглянуло солнце и больно резануло по глазам. Судя по вскрикам, досталось не только ему.
Осторожно посмотрев через растопыренные пальцы, Дымов понял, что ошибся. Выжившие не обращали внимания на небо, они указывали пальцами в противоположный конец улицы. Приглядевшись, бизнесмен с холодком в душе разглядел серые, полупрозрачные тени, мельтешащие среди остовов машин. Одна из них, похоже, склонилась на телом Сергея, разевая пасть.
Сглотнув подступивший к горлу комок, Хмурый развернулся и, не чуя под собой ног, ринулся вверх по улице. Он не разбирал дороги, перепрыгивая через трещины, рытвины и обломки, обегая завалы из камней. Только бы не споткнуться и не упасть! Кровь стучала в висках, легкие не справлялись с нагрузкой, но Дымов продолжал бежать. Становиться закуской для пожирателей падали он не желал.
Подстегиваемый страхом, он быстро достиг бывшей площади Ленина. Теперь в самом ее центре возвышалась скала десяти метров высотой с памятником вождю пролетариата у подножия. Здание местной городской администрации превратилось в развалины с выбитыми окнами и обвалившимися стенами. Одно крыло уцелело – даже штукатурка не обвалилась, – но оно непонятным образом завалилось назад, став местным аналогом Пизанской башни. Среди всей этой разрухи бродили ничего не понимающие люди. Перед скалой собралась целая толпа, откуда доносились истеричные выкрики.
Бросив взгляд через плечо, Дымов не обнаружил погони. Облегченно вздохнув, он перешел на шаг, стараясь восстановить сбившееся дыхание, и направился к толпе. Пока он еще не понимал масштабов катастрофы, не мог оценить последствий, но предчувствия у него были самые неприятные. А раз так, то стоило держаться поближе к людям, да и о близости чудовищ их надо предупредить.
