Шевеление он все-таки заметил, мгновенно захлопнув колпак и резко обернувшись, бросая себя на средний уровень в готовности начать движение ухода. Чему-то его все-таки успели научить. Манипуляторы придали завершению этого движения даже некоторую долю изящества.
Оценить его было кому. Расслабленно опершись на паучьи лапы манипуляторов, перед Миджером замерли силуэты двух штурмовиков. Капрал и навигатор-инженер. Плотные, приземистые, увешанные спецоборудованием их гермокостюмы казались сейчас похожими на увенчанные иглами и антеннами панцири гигантских богомолов.
– Мидж, как дела?
– Стажер Энис ожидает приказаний.
– Хм, да. Вольно, стажер.
В канале было слышно, как навигатор-инженер хмыкнул.
– Вот что. Двое парней отправились на тот берег, еще двое прикрывают. Остальным я дал приказ рассредоточиться. Посидим пока тут, поговорим. Все равно заняться нечем. Только ждать.
– Всегда это дело ненавидел.
Они оба разом раскрыли гермошлемы, вдыхая ночной воздух. Миджер тоже последовал их примеру. Уж если капрал решил передохнуть… стажеру вообще впору валиться наземь и ногами от радости дрыгать. Шутка получилась несмешная. Разговор продолжался в канале, отрывистыми фразами прямой импульсной связи. Враг не мог их «услышать». Но это не было поводом расслабляться.
– У тебя, Мидж, кто из родных служил?
– Дядя, отец. Дядя вернулся.
– Отец? Славные тут у вас порядки.
На этот раз глубокомысленно хмыкнул сам капрал.
– Ты мне скажи, когда в это время года здесь рассвет?
– Светлеть начнет часа через три. Если вы это имеете в виду.
– Да. Просто сонары и маяки это замечательно, но видеть обычную картинку надежнее.
Миджеру странно было выслушивать это от людей, только что двигавшихся вслепую по подлеску с грацией дикой кошки. Впрочем, им виднее.
Оба штурмовика опустились прямо на землю, разложив вокруг себя манипуляторы, поверх которых легли массивные раструбы штурмовых орудий. Ассоциации с пикником продолжались.
Трое охотников на привале. Только охота тут ведется не на пернатую дичь, и кто из двух сторон окажется в результате добычей, еще ой какой вопрос.
Миджеру вдруг резко расхотелось держать колпак гермошлема раскрытым. И участвовать в этих расслабленных посиделках тоже.
В этом всем было что-то жуткое. Может, там, за рекой, ничего и нет, может быть, они зря притащились в такую глушь, но враг же не придуман, он не является плодом чьего-то воображения, он реален, и пусть именно их группе не суждено сегодня его повстречать, кто-то сегодня обязательно будет сражаться и гибнуть.
Миджер снова поднял глаза к небу. Если у какого-то из соседних сквадов завяжется бой, они узнают об этом без всяких средств связи, которая все равно отключена. На этом небе займется мерцающее кроваво- красное гало дальних огней. И это будет второй за сегодня закат.
Миджер облокотился о ближайший кривой ствол, сдвигая вперед тяжелый корпус импульсного ружья. Чувствительные перчатки пробежали по чуть теплому на ощупь корпусу, слегка касаясь сенсорных участков. Манипулятор ловко перехватил игрушку, так что даже легкое покачивание рук из стороны в сторону повторялось раструбом и решеткой системы выведения. Миджер не успевал даже понять, это его сознание управляет этими механизмами или они сами предугадывают, что нужно сделать. Или даже… сами командуют им.
Бред, это просто бред. Человеком нельзя управлять. Его воля останется сердцем тонкого механизма, что окружает Миджера. Ни один механизм не станет над человеком, потому что так он неминуемо станет его врагом.
Миджер вскинул орудие, прицелясь куда-то в пустоту. Не так, все не так. Ствол послушно опустился, убираясь за спину.
– Ты, Мидж, я смотрю, совсем запутался.
Капрал и навигатор-инженер продолжали беззаботно сидеть на клубящейся звуковыми волнами траве, словно это была не боевая операция, а так, пикник на обочине Галактики.
– Я не боюсь, если вы об этом.
Они переглянулись.
– Никак нет. Я вот об этом. – Перчатка неопределенно помахала вокруг. – Ты не понимаешь, что ты тут делаешь.
– Я проводник.
– Это я должен сказать, что ты проводник. А ты это должен понимать. Ты часть команды, часть нашего сквада, пусть временная, но ничуть не менее важная. Ты же сейчас стоишь тут, как будто ждешь приказа, любого, лишь бы дали. Чтобы не стоять, а что-то делать.
– Я вас не понимаю.
– Мидж, у нас есть цель. Задача. Нам нужно думать только о ней, не о прошлом, не о будущем. Только о ней.
Миджер обернулся в лес, а потом снова посмотрел на капрала.
– Я понял. Буду думать. Только о ней.
– Вот и молодец.
Капрал подмигнул Миджеру и еще более расслабленно отвалился в сторону.
– Ты знаешь, это обычное дело. Молодежь боится бояться. Она думает, что это важно. Быть бесстрашным. Это совершенно не важно. Ты отказался принять скорч, видимо, думая о чем-то своем. Это нехороший признак, парень. Хотя зря засомневался. Твой гермокостюм принудительно вколет тебе все, что потребуется, за полсекунды до того, как ты начнешь паниковать. И не смотри на меня так, мы не имеем права рисковать сквадом ради мальчишки с расшатанными нервами и гипертрофированным самолюбием. Ты же боялся не их прилета, – капрал кивнул в темноту, – а нашего, нашего прибытия. Кто мы такие, по- твоему? Захватчики? Колонизаторы?
– Нет. Я все понимаю. Сознанием. Душой не могу.
– Ничего, еще поймешь. Даст бог…
– Вы верующий?
– Да нет… это просто присказка такая.
С этими словами капрал захлопнул забрало гермошлема, оставшись в той же расслабленной позе, словно разом потеряв всякий интерес к собеседнику.
Однако Миджеру разговор показался не таким уж отвлеченным, было в этом напоказ расслабленном диалоге что-то, очень волновавшее командира сквада. Только он этого не хотел показывать. Что вообще скрывается за этими бездумными шутками, каменными физиономиями, холодными глазами. Миджер пытался понять и не мог.
Он всегда считал солдат регулярной армии смертниками, уже как бы и не живущими, готовыми к счастливо мгновенной или люто медленной смерти. Они спят, едят, при возможности совокупляются, совершают иные физиологические отправления. Но по приказу встают обратно в строй и стройными (идиотский каламбур) рядами идут на заклание ради людей, которых либо никогда не видели, либо любили всю жизнь, но больше ведь никогда не увидят!
Сквад, с которым повезло столкнуться Миджеру, не желал укладываться в эту схему. Где марширующие яростные колонны, где смех в лицо врага. Они смеялись друг другу, а со внешним миром вели себя абсолютно нейтрально, воспринимая врага скорее его частью, нежели собственно врагом.
Это было непостижимо. Для них скорч и правда был не наркотиком, убивающим страх, он был лишь подспорьем напряженным нервам, лишним питанием подкорке, складывающей рефлексы техники и органики в единое целое, отправляя через нейроконтур подконтрольную единицу боевой силы в бой.
А еще они вовсе не рвались умирать, и словно даже не рассматривали всерьез возможность умереть здесь и сейчас.
