– В старости тут осяду. Стану лицо за деньги показывать. Тем и буду жив.
Вороток только посмеивался. Этот своей смертью не помрет и до такой старости уж точно не доживет.
– Не желают ли добры молодцы сластей заморских?..
– Ах, к лицу храбрецам шелка полуденные!..
– А сапоги сошью – сами в сечу побегут…
– Мне б наоборот, – ухмыльнулся Сивый. – Не торгуясь, взял бы.
Вот и верхний город. Тут и лавки побольше, и улицы шире. Без труда нашли Раггеря-купца. Кряжистый оттнир с соломенными волосами, смерил всех троих цепкими глазами, задержался на мальчишке, и рот, готовый хвалить-нахваливать добро, сам собой захлопнулся. Безрод ухмыльнулся. – Чем торг ведешь, хозяин?
Раггерь, не отводя глаз от мальчишки, тяжело сглотнул, щелкнул пальцами и шепнул несколько слов здоровенному парню, прибежавшему откуда-то с заднего двора. Тот кивнул и исчез.
– Чем богаты, тем и рады! – Настоящий купец мигом распознает, какого роду-племени покупатель. У дальновидного купца всегда найдется прибаутка, родная для покупателя. Боянская поговорка слетела с языка Раггеря легко, будто маслом мазанная. Безрод и Вороток прошли в лавку, держа Оддалиса меж собой. Мальчишка не узнал родного дядьку. Слишком много времени прошло с тех пор, как он видел родича последний раз. Зато Раггерь будто заглянул в лицо молодого Бреуске. Тот же нос, те же глаза. Купец выложил перед гостями все, что можно было вывалить и расстелить. И меха боянские, и шелка заморские, и литье западное, и резьбу по кости с полудня. Безрод, улыбаясь, нахваливал товар. Купец говорил без перерыва, не давал и слова вставить. Поднес лучших медов, угостил сластями мальчишку. Сивый принял чару из рук купца, поблагодарил, пожелал щедрому хозяину прибытка. Пили по одному. Пока Безрод пил, Вороток искоса оглядывался по сторонам. Непозволительно терять бдительность обоим сразу, – хоть один должен оставаться настороже. Безрод взял с прилавка расписную сулейку, ухмыляясь, покрутил, поднес к глазам, примерил к руке и согласно кивнул. – Возьму!
– А вот еще, гости дорогие…
– Остановись. Сколько с меня?
Купец почесал затылок.
– Не поверишь, сам к сулейке мехов придам, сколько обоим на шубу уйдет, да вина бочонок. Заморского. Мальчишка мне ваш приглянулся. Отдай?
– Мальчишка? – ухмыляясь, протянул Безрод и закатил глаза в потолок, ровно высчитывая барыш.
Раггерь знать не знал, как попал племянник в руки этого бояна, и предположил самое худшее – взят с боя. Вот и выкупал свою кровь. А если боян мальчишку не продаст, Несорук выследит и выкрадет. Ему подметки со стоящего спороть, – как наземь плюнуть.
– Мальчишку? – все повторял Безрод. – Да так бери. Отчего не удружить хорошему человеку? По рукам!
Раггерь всякого ожидал. Думал, бояны торговаться начнут, иные вои торгуются почище купцов. Но вопреки ожиданиям ничего этого не случилось. Сивый просто согласился и хитро подмигнул. – Рот прикрой. – усмехнулся Безрод. – Душа вылетит – не поймаешь!
Раггерь с лязгом сомкнул челюсти.
– Передаю с рук на руки. Как обещался.
– Брат где же?
Безрод равнодушно пожал плечами. Ходит где-то по морским просторам. Может быть. – …Миром разошлись. А мальчишку с нами оставил да наказал тебе передать. – закончил Безрод рассказ.
Раггерь помрачнел, – чисто грозовая туча. Тяжело осел на скамью, привлек мальчишку к себе, и Оддалис, почувствовав в этом незнакомом дядьке родное, тихо-тихо захлюпал носом.
Сивый, не говоря больше ни слова, положил на прилавок медный рублик за сулею, развернулся и вышел. Вороток замешкался, потрепал мальчишку по голове, взъерошил волосы и ушел следом.
– Погоди, – из лавки выбежал Раггерь. Хотел что-то сказать, а как ближе подбежал, – забыл, что. – Ты захаживай, боян. Гостем будешь.
– В жизни всякое бывает. – Сивый холодно взглянул на оттнира, и по спине купца пробежали мурашки. – Не порть мальчишку купечеством. Бойцом родился.
Раггерь остался перед лавкой один. Кругом гомонили люди, а все равно один-одинешенек, будто в пустыне. Только провожал взглядом уходящих боянов и думал о своем.
День проходил за днем. Видсдьяуров передали своим, благо соплеменники нашлись, как по волшебству, удачно. Просто так, без всякого выкупа. Близился день отплытия, но восвояси дружинные пойдут уже с новым воеводой. И все мрачнее становились парни. Уже вовсю загулял по душам холодный ветер, напрочь исчезли улыбки первых дней. Хорошо, уговорили воеводу третью ладью оставить себе. Продаст, наверное, да и ладно. Пусть хоть на щепки распустит. Его воля. А Безрод нежданно-негаданно повстречал в Торжище Великом… Дубиню. Купец метался перед своим складом на пристани, как разъяренный медведь, и поносил приказчика.
– Я вот тебе, хвост ослиный, холку-то начешу! – потрясал кулаками Дубиня – А ну выходи, сволота!
– Не выйду! – Безрод поморщился. Знакомый голос. – Опять бить начнешь, дядька Дубиня, а я ведь осерчаю! Больно сделаю! Пожалеешь!
– Что-о-о-о! – Дубиня махом вошел в краску, оскалился, подскочил к запертой двери и так дал по тесу кулаком, что весь склад загудел, а голос внутри тут же умолк. – Что-о-о-о! Соплями не подавись, зелень моченая!
Если Безрод издалека и сомневался, теперь, вблизи – уверился – точно Дубиня! Старик никому спуску не давал, и не даст. Встанет нужда, склад по щепочке раскатает, но нерадивого приказчика за уши оттаскает.
– Больно суров ты, Дубиня-купец, – прошелестел Безрод над ухом старика. – Круто заворачиваешь. Не развернешь.
– И не надо! – ревел Дубиня, не оборачиваясь. – Ишь, поветрие надуло по весне – хозяйское добро не запирать, – дескать, забыл. Я вот те, забуду! Забуду, что уже драл ремнем, и еще наддам! А тебе-то чего?
Старик спохватился, недоверчиво оглянулся и застыл с открытым ртом. Узнал. А в приоткрытую дверь склада выглянула наружу лукавая рожица. Безрод прищурился. На миг показалось, будто из ворот высунулся Тычок. Наверное, все хитрецы меж собой чем-то похожи.
– О боги! – прошептал Дубиня. – Никак ты!
– Я.
– Догнал?
– Догнал.
– Выжил?
– Выжил.
Много о чем хотелось узнать, а слова, мешая друг другу, путали язык. Дубиня только взволнованно мычал и тряс Безрода за плечи. Наконец прорвало.
– Слава, слава богам! Что же мы стоим? Пойдем ко мне! Ах да, склад! Эй, Ми-и-ил, бестолочь! Чтобы к завтрему все было сосчитано и заперто! К утру! Слыхал? – Старик замер. Склад молчал. – Слыхал или нет, бестолочь?
Наверное, Дубинин рев слышали даже сторожевые ладьи далеко в море, склад же обиженно молчал. Дубиня поискал под ногами, поднял увесистый камень, размахнулся и швырнул в ворота. Гулко стукнуло, и Безроду показалось, что внутри кто-то испуганно ойкнул. Сивый ухмыльнулся. Не только сосчитает, но даже пыль всю сдует.
– Все так же беспояс?
Безрод и Дубиня сидели друг против друга в светлой трапезной. Старик отстроил избу в Торжище Великом из неохватных бревен, в точности повторив свои хоромы в Сторожище. К чему привык, к тому и пришел.
– Беспояс.
Купец мерил гостя беззастенчивым взглядом, сощурив не по годам острые глаза. Не так много воев
