– Не то говоришь, парень. Не в свое дело встрял. Уйди, добром просим…
Вчера встрял не в свое дело. Сегодня, завтра… Так и жизнь пройдет.
– Дверь видишь? – бросил Безрод за спину полуночнику.
– Где?
– Слева.
– Да.
– Туда ныряй.
– Но…
– Ж-живо! – Сивый прыгнул вперед и обрушил кулак на дубье, что держал кто-то из купцов. Раздался треск, толпа отпрянула, будто от огня.
Оттнир воспользовался заминкой, подался влево, толкнул дверь амбара и мышью юркнул в темень.
Обозленный купчина бросил обломки жерди и разъярился пуще прежнего. Голь перекатная! Не подпоясана! Стращать вздумал! Не в свое дело суется!.. Стиснул пальцы в кулаки и первым обрушился на Безрода. Сивый только ухмыльнулся, встал перед дверью в амбар, ссутулился.
Озверевшие купцы тешились, пока не взопрели, били, пока кулаки не рассадили. За частоколом рук Безрода видно не стало. В амбаре, куда юркнул полуночный купец, что-то гремело, грохотало, падало, наконец, дверь отворилась, и на белый свет с огромным колуном над головой выскочил оттнир. Уставшие битейщики отхлынули, будто волна, огонь злобы в глазах погас. Выдохлись, остыли. На пятачке перед дверью остались только Сивый и полуночник, с топором наперевес. Безрод стоял, стоял да и рухнул на колени. Держал руки на теле, раскачивался, что-то шептал и ронял кровь наземь.
– Откушай боянских кулаков, полуночный лазутчик!
– Пошли. И так сдохнет!
– Может, и не того побили, а душу отвели!
Плюнув, купцы разошлись. Оттнир бросил колун, глянул туда-сюда, поддел Безрода под руки и вздернул стоймя. Подвел к поленнице, усадил на колоду, прислонил к стенке дров. Безрод хрипел, стонал, что-то шептал. Полуночник присел.
– Не отвечать… – шептал Безрод. – Только не бить.
– О, боги, могучий Тнир, храбрый Ульстунн, что же с тобой делать? Куда ни тронь – там отбито. Так свело болью, что и не разогнуть. А начну разгибать – от боли помрешь…
– Помоги встать, – еле слышно прошептал Безрод, но купец услышал.
Осторожно помог встать.
– Распрямляй.
– Помрешь.
– Д-давай!
Полуночник прижал Безрода спиной к своей груди, обнял за плечи, начал осторожно разводить. Сивый глухо стонал, крошил зубы, кусал губы и только под конец захрипел.
– Ну вот, слава всем богам! Нашли! – Из-за угла выметнулись Дубиня и стражники за его спиной во главе со Здравом.
Зеваки стайкой вились поодаль – мальчишки и взрослые бездельники, коих на любой пристани всегда пруд пруди. И впереди всех выступал давешний знакомец с кудлатыми вихрами, тонкой шейкой и козлиной бороденкой. Оттнир напрягся, но Безрода не отпустил.
– Дыши ровно, полуночник. Ошибка вышла. Бочки свои у Терпеня заказывал?
– Ну.
– Подковы гну! То-то и оно, что Зигзя тоже! И сам Терпень собственные бочата не различит! Нарочно не придумаешь – бочки одинаковые купили, и даже ладьями вы пососедились. Рядышком стоят, борт к борту! Грузчики виноваты, хотя виноватее всех Терпень.
Безрод плохо видел и слышал. Стоят какие-то люди, что-то спрашивают.
– Эге, парень еле дышит! Да посади ты его, что ли! – Брань в сердцах рявкнул полуночному купцу.
– Не отвечать… – превозмогая забытье, шептал Сивый. – Только не бить…
Что? Брань прислушался.
– Не отвечать… Не би-и-ить…
Здрав дышать забыл. Не отвечать? Не бить? Опять, стало быть, сдержался? Скрепился? А если бы разозлился Безрод, распустил руки? Уж Сивый точно знает, как спровадить человека на тот свет. У Здрава глаз на такие дела наметан, кроме того – на заставах других не держат. Стражника прошиб холодный пот. Вот смеху будет, если не сегодня-завтра Безрод и полуночный купец выйдут на пристань требовать платы по долгу! У всех по одному! Будет ли купцам так же весело?
– Ну, ты, парень, даешь! Уж так получается, что княжью честь пуще меня бережешь.
– Кому честь, а кому бы ноги снесть! – прошептал Безрод и ухмыльнулся разбитыми губами.
Брань услышал, но промолчал.
– А ведь по миру купчин пустят! Что один, что другой! – Здрав повернулся к Дубине.
Тот засмеялся.
– По мне, так пусть я один и останусь!
– Хитер, старый бобер!
– Не старый. Просто живу долго. А безвинного сроду не бил.
– Отведи меня к морю, – шепнул Безрод.
– К морю хочет, – мрачно буркнул Здрав и выпрямился.
– Я помогу. – Полуночный купец осторожно поставил Безрода на ноги.
– И то ладно. Мне же в терем дорога. – Брань кивнул своим стражникам. – Ступайте за мной, сонные тетери!
Оттнир и Безрод шли к морю через всю пристань. На купцов даже не глядели. А захотели бы взглянуть – ни одной пары глаз не нашли. Все под брови попрятались. Купцы чесали затылки, ломали шапки в руках да прикидывали отступные. Ничего хорошего не выходило, хотя… не сегодня-завтра оттниры нагрянут, а там еще с полуночника взыщут. А то и весь товар отберут, если сбежать не успеет.
Кое-как доковыляли до берега, и Безрод без сил опустился на гальку.
– Чего полез, дурень? Зашибить ведь могли! – Купец присел рядом.
– Так ведь и зашибли.
– Насмерть, говорю.
– Пустое… – Безрод устало ухмыльнулся.
– А чего сам не бил?
Сивый промолчал.
– Странная штука жизнь, в сыновья мне годишься, а нынче ты мне заместо родителя. Жизнь подарил.
– Ни отца у меня, ни матери, и какого роду-племени – не знаю. – Безрод усмехнулся, покосился на купца. – А может быть, полуночник я.
Купец задумался, прикусил ус.
– А годков тебе, парень, сколько?
– Тридцать с лишком.
Полуночник недоверчиво покосился. Ишь ты, тридцать с лишком! Уже седой совсем! Почесал затылок.
– Сосед у меня есть. Белый Авнюр. Что-то около твоих лет тому назад и пропал у него сынок.
Безрод улыбнулся разбитыми губами.
– Пустое. Ты-то кто будешь?
– Люндаллен я.
– Уходи, Люндаллен, отсюда. Нынче же ночью. Не тяни. Знал ведь, к чему дело катится, чего приехал?
– Я торговый гость. Мне…
– Говорить тяжко, язык не ворочается. Не заставляй повторять. Не сегодня-завтра ваши нагрянут. Первым ляжешь, на тебе наши оторвутся. Убьют, и как звать не спросят.
Купец нахмурился.
