Без всех тех бурлящих чувств, составляющих такой контраст между собой, — может, в этом и дело? Так считает, например, отец. Сначала ощущение обволокшей неотвратимой беды, потом — несказанного облегчения… Для того чтобы понять облегчение девушки, вдруг увидевшей на месте законного мужа никому не известного парня, надо знать — кого он заменил. Ад. Ад, который приходит не временно — навсегда. Это не поймет тот, который не боится потерять свою душу. Это был первый взгляд, первый вздох, первое изумление…
Эния сняла свечу с подсвечника и медленно прошла в глубину зала. Тьма нехотя расступилась по углам, как будто недовольная тем, что приходится отступать перед таким маленьким огоньком, в конце зала обозначилось ритуальное возвышение.
Первое изумление. Что было дальше — помнится сложнее, хотя и ярче, но уже не в хронологической последовательности, всплеск эмоций и чувств превысил предельную черту способности к анализу. Звезды, яркие звезды — это бывает у всех. Небесный мир, солнце, трава — труднопередаваемой красоты и чистоты, мысли и разум двух людей, сливающиеся воедино, — это теперь огромная редкость, знаменующая особое благословение неба…
Эния зажмурилась, сердце в груди колотилось как ненормальное, словно соглашаясь и подчеркивая — это был действительно важный и волнующий момент…
«Куда ты исчез, скромный человек, — сразу после первых всплесков эмоций не ожидавших подобного зрителей? Была суета, и опоздавший маркиз добавил злобы и неразберихи, хотя уже не смог убить ощущения праздника в сердце.
Простой человек. Наемник. Воин.
Может, ты думаешь, мне нужно другое? Может, ты считаешь, что я ценю богатство и знатность? Роскошь и власть? Как ты ошибаешься…
Или, может, тебе самому нужна другая? Попроще и без апломба. Тогда я постараюсь доказать, что ты не напрасно встал рядом…
Я хочу узнать и понять тебя, твое сердце, твои мысли…
И мир, который в твоем разуме. Странные и непонятные дома, непонятная жизнь и непонятные люди. Мечты, непонятно переплетающиеся с правдой…
Боже, как все сложно. Помоги нам разобраться, помоги найтись и встретиться и понять друг друга.
И тогда… И тогда я верю — все само встанет на свои места. Те самые, которые предписаны каждому человеку, где спокойная душа и легкое сердце. Боже, ты же знаешь… Как давно у меня не было спокойной души и легкого сердца».
Принцесса вздохнула и, поставив свечу на место, открыла дверь и вышла из зала. На пороге еще раз окинула взглядом подрагивающие от появившегося сквозняка тени…
«Я устала ждать, ждать неизвестно чего и страдать. Я устала жить так, как живу сейчас и жила раньше — без смысла. Я знаю, чувствую — когда-то должен наступить конец. Иначе не может быть.
Не может быть все просто моими мечтами. Во всем есть свой и очень глубокий смысл, и только неразумному он может казаться бессмыслицей…»
Эния спустилась по ступеням и села в поджидающую ее карету. Вытянувшийся на крыльце смотритель, казалось, весь превратился в слух, боясь пропустить какое-нибудь распоряжение.
— Всего доброго, Глох. Спасибо вам. — Принцесса закрыла дверцу и махнула рукой лейтенанту — колеса бодро заскрипели по утрамбованной аллее к мостику. Конная гвардия быстро заняла свои места, распределившись равномерно спереди и сзади…
Через несколько минут огромный дом скрылся из виду. Дорога, плавно изгибаясь, окунулась в высокий лес — по сторонам замаячили плотные корабельные сосны. Это еще была Ассана, своя земля, но лейтенант Ромер уже начал подумывать о дополнительных мерах предосторожности.
Эния потихоньку дремала, думая о своем. За окном, отсчитывая километры, мелькали сосны. Через пару часов впереди показался широкий мост — здесь, делая большую петлю, текла пограничная Гурая, в других местах чаще повторяя изгибами границу Роха. Но принцесса не собиралась приближаться к недалекому здесь Роху — за мостом развилка уводила дорогу к югу, на Загору.
— Осторожно!!!
С шумным треском вздыбились под колесами бревна настила, сорванной пружиной дернулись поломанные оси — карета разом провалилась и зависла над скрещенными конструкциями мостовых опор. Кувыркнулась в воздухе и упала в реку сорванная дверца кареты…
Эния замерла, уцепившись за сиденье, чтобы не съехать по наклонной плоскости — внизу через сорванную дверь виднелась бурлящая вода. Сильно саднило ушибленное плечо, но еще не успел прийти страх…
Снаружи доносились крики и непонятный топот, раздались несколько выстрелов из карабинов охраны. Потом дверца, неожиданно ставшая верхней, распахнулась и в проеме показалось решительное лицо Ромена:
— Руку! Простите, ваше высочество, придется потерпеть…
Резким движением выдернул ее из кареты и, не тратя времени на объяснения, перекинул через луку седла. Эния охнула — болью отозвалось ушибленное плечо, однако успела окинуть взглядом местность вокруг…
В воздухе пели арбалетные стрелы — гвардейцы, присев за каретой и трупами убитых лошадей, отстреливались сразу на обе стороны. Нападение. Засада. Нападавшие прятались за деревьями на обоих берегах, поражая хорошо пристрелянные заранее места. Мост был аккуратно подпилен — так, чтобы выдержать всадника и не выдержать экипаж…
— Бост, Нагум — быстро. — Лейтенант вскочил в седло над принцессой и нагнулся, стараясь прикрыть ее своим телом.
Рядом поднимали с настила раненых лошадей еще двое гвардейцев, одновременно задвигая ее щитами… Не вышло. Жалобно всхрапнул, не успев распрямиться, первый конь — арбалетный болт, свистнув в воздухе, пронзил шею. Сразу дернулся назад второй, мотая от испуга головой — стражник буквально повис, пытаясь удержать своим весом. Эния закрыла глаза.
— Прорвемся. Ну, родная, — сжал зубы над головой Ромен.
«Давай, солнышко…» — мысленно добавила от себя принцесса…
Раненый конь как будто услышал призыв, рванул вперед раз, другой, но сил и скорости, той необходимой скорости, чтобы прорваться сквозь свистящие росчерки арбалетных стрел, уже не было…
Смертельно ухнул над ней не единожды раненый лейтенант, моляще заржал умирающий конь, раненой ланью испуганно закричала принцесса — ноги скакуна подкосились и он тяжело рухнул набок, придавив уже ничего не слышащего командира и силой инерции отправив Энию в воду…
Бурлящая Гурая оборвала отчаянный женский крик, сомкнув буруны над расширенными от ужаса глазами.
Сергей пулей вылетел из плотной стены тумана и, отбежав на пару десятков шагов, резко развернулся, вытянув наготове оголенный клинок. В белесой мгле хмуро набухла огромная тень, дернулись и замерли растопыренные сочленения…
Вот холера. Учуял-таки — под самый конец. Вылезет или нет?
Сердце колотилось барабаном, тяжело вздымалась и опускалась грудь. Драться совсем не хотелось, тем более под самый конец Роха, и он выдал такой спринт, что позавидовал сам ветер, удивленно засвистевший в ушах. Расслабился. Совсем обнаглел, и это в Рохе, где каждый шаг должен быть в напряжении…
Чудовище дернулось и медленно скрылось в тумане. Сергей облегченно вздохнул и, опустив руку с мечом, медленно пошел прочь, то и дело оглядываясь назад и стараясь унять колотящееся сердце.
Так, где он оказался? В мрак-шахте в прыжке назвал Наодок, но много ли в Рохе шахт? Естественно предположить, что он появился в ближайшей, но вот насколько она ближайшая… Мелькнувшие перед глазами картинки ни о чем не сказали — поля и леса везде одинаковы. Уже очень хорошо то, что вышел не в глубине и до границы «свободной земли» было подать рукой.
Вокруг возвышались какие-то изрезанные невысокие холмы — Сергей, продравшись через заросший
